Эротический рассказ жирный татарин

Автор: � | 2025-04-15

Эротические рассказы. Лучшие рассказы на нашем Эротическая сказка: Русский, Татарин, Араб и Швед. 3 сентября

Эротический рассказ - Я жирная корова

«Дембель с Эхом»

Брюннет плеснул из ковша на каменку и по парилке разнёсся хвойный аромат пихты и кедра, а на лбу у всех троих появилась крупная испарина… Компания с урчанием довольного и сытого кота в забралась на самые верхние палати парилки, расположившись по углам рубленки, вокруг печи…

Брюннет…Я тут вот вспомнил, всё спросить тебя Татарин, хотел. Ты когда из Армии пришёл, в КГБ направление имел, а почему не прошёл проверку и не взяли?

Татарин…. Ну во первых -я не шибко то и расстроился, нас и в МВД не плохо кормят!

Скуратов… Ну а во вторых?

Татарин…. А во вторых… Это замешано на личном, на интимном…

Скуратов… А это то тут при чём?

Татарин…. Если уж так охота знать, то давайте тогда сразу определим круг нашей пьяной Трёпки касающейся особ Женского пола! Сразу договоримся- обсуждению допустимы только те женские Личности, которые кому либо из присутствующих незнакомы?!

Брюннет… Скуратов… Базара нет!

История Татарина. "Кровать и карьера":

Татарин…. В общем тому была причиной одна история, случившаяся со мной под самый дембель. "…

До дембеля мне оставалось месяца два-три (а я уже прослужил 23 месяца), когда Командир полка попросил меня и ещё двух Дембелей, у него на новой квартире полученной им на территории военного городка, помочь Электрику и ТВ, смонтировать, ну и всё такое". Как ему откажешь?

Служба у нас по боевым дежурствам уже не шла. А ещё пообещал пораньше выписать "Билет на Родину"… Ну вобщем мы согласились. Я, Литовец и Хохол…

С первых же дней, по поручению Комполка, с проверками начали ездить, сначала через день его Жена и дочь, а потом и ежедневно стала приезжать только Дочь. Дивчина знатной стати, с не по годам приличной фигурой, про грудь… даже сейчас вспоминая - слюнки бегут! Так вот.

Была она студенткой исторического факультета… Короче временем она располагала постоянно, в неограниченном количестве, тем паче дочь полковника! Мы сначала и смекнуть не могли, что за необходимость проверять нас ежедневно, ну там может Комполка подстраховывается… Но ездить в Район из Харькова! (наша часть стояла за 40 км). Сам же Комполка на учёбу в Москву в академию укатил...

Ну так вот. И только когда однажды, когда она принесла увольнительные для Хохла и Литовца, дав им при этом чёткие инструкции куда пойти и что купить, а главное во сколько вернуться обратно в часть... а мне было велено помочь ей собрать мебель в спальне (надо сказать знатная кровать с резными из дуба спинками, ну и всё такое. Весь комплект стоил, что то около стоимости Девятки- ВАЗ), изготовленная на заказ, привезённая на транспортном самолёте... Вот только тогда, до нас дошёл "умысел" красавицы...

Скуратов… Ну и?!

Татарин…. Что - И?!

Короче - Наши с ней мебельные дела затянулись на целый месяц… А до секса Она была столь требовательна и умела, что у меня к концу "регресса" зрачки закатывались! Причём в пятках так колоть начинало, аж до судороги! И было нам с ней так легко и беззаботно… Пока не пришёл мой приказ на «Дембель».

В тот последний вечер с ней, мы оторвались по полной на все 150%! Будь уверен!

И это не мальчишечье бахвальство!

Да так, что сломали Мы эту чёртову,   Полковничью кровать! Да так основательно, что в местах крепления - дерево с пластиком, было просто с корнем вырвано!

…Рассказ Татарина был прерван оглушительным хохотом, а Брюннет не удержался на полке и потому как был ближе всех к каменке, падая задел своей голой задницей край каменки, взвизгнул, как Ошалелый, плеснул себе на зад ледянной воды, что только ещё более добавило комичности этой ситуации...

Брюннет…Мать…. твою!!! Ладно хоть "хозяйство" на жаровню не выложил! А то знатная бы яичница получилась, заррраза!!!

Наконец, когда истеричный гомон утих, Скуратов вновь спросил..

Скуратов… Ну и что далее?!

Татарин…. Да то!

… Что уехать тихо и шито, я ещё успел.

…Вот только  утром следующего дня, а точнее-  после обеда, в этот же день- Полкан пришёл с проверкой своей Квартирки, ну и Хохол сдал нас по полной программе, когда Комполка увидел КРОВАТЬ …  Его (со слов Литовца) «Кандратий  взял» !!!   Знамя полка было менее красным чем его лицо!!! В общем Её отправили в Киев, пацанов сразу отправил на дембель, а мне...

В общем…

…  когда Кадровики из ГБ запрос на характеристики отправили, он охарактеризовал меня как аморального, беспринципного, не поддающегося военно - патриотическому воспитанию, ну и всё в том же роде...

Короче -  поставил жирный крест на моей карьере Гэбэшника...

…А через пол года, я получил вызов через Военкомат на работу в МВД.

Брюннет…А чего ж ты на ней не женился то?

Татарин….…Да ты что?!!! Я как представил, что мне каждые пол года новую кровать покупать придётся и "здоровье править"…При таком Тесте – с «одной извилиной»!!!!! Боже упаси!

Скуратов… Тогда понятно - чего ты до сих пор - холостуешь! И кровать дома не держишь - ОДНИ ДИВАНЫ !……

И с хохотом, вся компания вывалилась на снежную тропу до заранее сваленного в кучу пушистого январского снега! По уши ныряя в сугроб… А у Брюннета на ягодице рдела красная отметина ошпаренной кожи… как звезда на папахе у красноармейца!

Продолжение следует.

Татарин - все порно рассказы для взрослых

Папа едет в Ленинград Откровенный эротический порно рассказ доступен для чтения и скачивания. Скачать его можно под историей, в отдельном блоке. ... Отец ехать провожать его в аэропорт не велел, но помахать ему с балкона — мы, конечно, вышли. Дождавшись, когда тот появится на крылечке и поддёрнув ремень дорожной сумки, закурит, коротая пяток минут до прибытия нашего шофёра Славика, я, копируя напутствия матери, Чудищем из «Аленького цветочка» пробасил вниз: «Павлу-у-уша (так мэм его называет), всухомятку там не ку-у-ушай!...» Он, оценив шутку, и, в свою очередь, бутафоря, отдал «гласу свыше» честь: мол, слушаюсь, усё буит в поряде!.. ... Если б он знал, чем сейчас заняты его «родные и склизкие», и где в данный момент находится рука одного из «провожающих», ему бы точно было не до шуток!.. — Т-ты об-бещал!... — Задышала в мою сторону, мгновенно затёкшая густой краской маменька (высота третьего этажа, перспектива и предрассветный полусумрак — всего 4.00 утра — Пенелопы «румяна» бы Улиссу разглядеть не позволили с улицы; а если б и да, — он, наверняка, отнёс бы сей эффект на счёт предутренней прохлады и свежего ветерка), которую моя, «вплывшая» между «Сцыллой и Харибдой» «лодочка» вынудила прогнуться и вспорхнуть на цыпки, словно балеринку. Вместо ответа, усмиряя бунтовщицу, я намеренно грубо (и даже з-зло!) хапнул оную за пах, заставив судорожно хватануть ртом воздух и — слава богу не громыхнув! — толкнуться животом в панель под перилами. Так-то лучше, мамулёк! От ты у мя таперча хде — в кулаке!.. «Феерично!», — как выражалась героиня одной старой комедии. Болтать ни о чём с собственным родителем, юморить и, одновременно с этим, — по-хозяйски нафлячивать пизду его супруги!... Тучную пизду, надобно заметить! У которой «за лобок — закатился колобок»! Не «костянку», как у Илонки-Плоскодонки из второго подъезда, а полноценную «миронью»: жирный, сочный, мясистый «беляшик» между пышных мамашкиных ляжек! Вторя Лесли Нильсеновичу Голопистолетову, снизу-вверх откомплиментившему

Cекс истории жирные Эротические рассказы

Часть 1

Погружённый в свои мысли, "Турист" отправился слоняться по территории без дела.

То, о чём говорил "Михей", хоть и не было лишено здравого смысла, однако сколачивание собственной бригады не решало проблемы по сути. Да и занимало это всё слишком много времени, а "Туристу" хотелось проучить "Татарина" немедленно, чего бы ему это не стоило.

Зайдя на задний двор "промки", он кончиком носка ботинка поддел валявшуюся на земле чью-то втоптанную в пыль сиреневую тетрадь, нагнулся, брезгливо взял её пальцами и повертел в руках. Фамилия собственника тетради, которая была указана на её обложке, ни о чём "Туристу" не говорила. Он, пожав плечами, взял тетрадь за краешек первого листочка тряхнул его и раскрыл всю тетрадь целиком. Это было что-то сродни конспекту по "Обществознанию", который, правда, заканчивался, так и не начавшись, обрываясь на первой же странице. Дальше шли сделанные авторучкой рисунки похабного содержания. Бегло пробежавшись по странице, "Турист" обратил внимание на самую верхнюю, криво написанную фразу: "Деньги - особый товар, всеобщий эквивалент или всеобщая эквивалентная форма стоимости всех других товаров". "Деньги... Деньги... - закрутилось у него в голове, и вдруг, словно озарение, пришла идея. - Конечно же деньги! Общак. А что если выставить "Татарина" на общак! "Цвана" казначея я знаю, дальше дождаться, когда будет передача денег, нанять пацанов, они и выставят его на бабки. После чего можно кинуть "Татарину" предъяву, что он бабки закрысил и всё".

Идея настолько понравилась "Туристу", что он, не теряя ни секунды времени, отбросил тетрадь в сторону и решительно направился в отряд, чтобы найти "Михея" и посвятить того в свои новые планы. Но сначала надо было разыскать "Доната" и удостовериться, что общаковые деньги всё ещё у него.

Самого "Доната" "Турист" нашёл довольно быстро и, узнав, что "общак" ещё никуда не передавался, застращав того своей дружбой с "Цваном", велел никому и ничего о своих расспросах не рассказывать, после чего, оставив того в невесёлых раздумьях, пошёл искать "Михея" дальше.

Оставшись один, "Донат" напрягся не на шутку. Ему абсолютно не нравилась вся эта возня вокруг "общаковых" денег. Когда "Цван" вручал ему кассу, ни одна живая душа не знала о том, кто он и чем занимается. Теперь же круг посвящённых в эти дела разрастался, словно снежный ком, грозя серьёзными неприятностями самому "Донату", учитывая непростой статус интересующихся. Сейчас "Донат" мечтал только об одном: чтобы "общак" как можно скорее у него забрали, но передавать его в руки нового держателя нужно было с максимальной аккуратностью во избежание возможных последующих непоняток.

Когда "Турист" нашёл "Михея", то сбивчиво, в общих чертах, попытался рассказать тому свою идею. Однако ещё во время разговора он заметил, как "Михей" стал скептически покачивать головой, гася таким образом запал и самого "Туриста":

- Я думал, мы с тобой договорились уже обо всём. А ты опять... Мы же только вчера про "Татарина" тёрли. Ты прям зациклился на нём. Стрёмно это всё как-то.

- Чё тут стрёмного-то? - удивился "Турист".

- Да нездоровая шняга, - помрачнел "Михей", - у тебя на фоне этого ушлёпка крышу снесло окончательно. Ты доиграешься, "Турист". И так вон пацаны на тебя косятся, а ты тут ещё барагозишь идеями одна другой пиздецовее.

- Да ну нахуй, "Михей", чё такого-то?! Ну опустим чёрта на бабки. Распустим потом реально их на пацанов. Он же по-любасу общак себе закрысит.

- Откуда ты знаешь, что закрысит? Да и бабки-то общаковые, "Турист"! Неужели ты не понимаешь?! - вспыхнул "Михей", удивляясь несообразительности друга. - Ты представляешь, во что ты лезешь? И даже не сам замазаться хочешь, а других пацанов ко всему ещё хочешь подписать под это.

- Так на общее же и хочу, - не сдавался "Турист". - Сразу две проблемы решим. Пацанов подогреем и урода подставим.

- Ты меня, конечно, извини, Серёга, - покачал головой "Михей", - но это хуйня какая-то полная. Пацаны не поймут однозначно. "Татарина" признали на сходняке, маляву о нём отстучали, бабки ему вверили, а ты тупо хочешь их отжать. К тому же, неужели тебе не приходило на ум, что "Татарин" тоже не просто так всплыл. Неужели ты думаешь, что за ним никто не стоит? Что он не просто так вот обо всём знает. Кто-то ведь ему тему про общак подогнал, и чувака "Цвановского" он спалил и на сходняке представил? А ты даже не знал, что "Цван" в твоём отряде кассира держал. Ты не знал, а "Татарин" знал всё: и расклады, и чувака, у которого бабки. И знал раньше нас всех. К тому же посмотри, как ему дорогу почистили. "Гитлера", "Мансура" и других пацанов просто вывезли. Они же нифига не сделали. Ну беспредельничали - факт, но не больше, чем сейчас остальные.

"Турист" молчал. К нему опять вернулось это неприятное чувство человека, который осознал, что совершил глупость, и теперь вынужден молча выслушивать упрёки. То, что говорил "Михей", "Турист" понимал и без него. Но ему хотелось, чтобы друг поддержал его, а вместо этого он в очередной раз чувствовал, что выглядит полным дураком. От этого ему было не по себе.

- И кто, ты думаешь, его крышует? - спросил он.

"Михей" пожал плечами:

- Хуй его знает. Но стопудово это не дубачка или препод.... А кто-то реально серьёзный... Пробить бы как-то, но, сука, как?

"Турист" достал сигарету, подкурил и затянулся. Выпустив дым вверх, он, словно размышляя вслух, произнёс:

- Нам надо вычислить это. Если ты прав, тогда этому пидору копчёному однозначно пиздец будет. Давай попробуем в администрацию шныря своего загнать. Он кабинеты убирать будет, заодно и нам что-то полезное срисует.

- А вот это реальная тема! - одобрительно усмехнулся "Михей". - Ты, "Турист", когда не кипешуешь, всегда годные темы подгоняешь. Надо пробить, кто там из шнырей шуршит. Их же туда, типа, преподы самостоятельно отбирали. И надо либо прессануть одного из них и заставить сливать нам всё, что он там найдёт, либо уложить его на больничку, а затем своего человека на его место запустить.

"Турист" одобрительно покачал головой, а "Михей", чтобы окончательно сгладить неприятные впечатления от начала разговора, не стал больше развивать эту скользкую тему и взял инициативу в свои руки.

- Я, "Турист", займусь этим вопросом, ты не парься. У тебя, смотрю, и так головняков предостаточно. Ты думай, как братву надёжную сколотить, чтобы, в случае чего, было кого против "Татарина" выставить.

- Хорошо. Этим и займусь.

Пацаны обменялись рукопожатием и разошлись - "Турист" думать, как в короткие сроки сколотить бригаду, а "Михей" с идеей, как быстрее внедрить шныря к воспетам.

Практически в это же самое время, после долгих поисков, "Татарин" наконец нашёл "Доната" и, затащив того в укромное место, находившееся между зданиями общаг, стараясь как можно грознее, процедил сквозь зубы:

- Давай общак гони. Я тебе когда уже говорил, чтобы всё готово было?

"Донат", раздираемый своими грустными мыслями после визита к нему "Туриста", посмотрел на "Татарина" из-подо лба и, тряхнув плечами в стороны, сбросил руки того с лацканов своей курточки, за которые "Татарин" пытался его взять.

- Не дави на меня. Я знаю, что делать! - вызывающе произнёс он.

- Мне похуй, что ты там себе знаешь. Я когда к тебе первый раз пришёл, ты меня на хуй послал, сказал, что я тебе, мол, не указ. Сейчас братва постановила, чтобы ты мне бабки передал, ты знаешь об этом, так что я жду.

- Во-первых, "Татарин", никто тебя не посылал, - спокойно ответил "Донат", дождавшись, пока тот закончит. - Ты же понимаешь, это серьёзные деньги, не ты мне их передавал, и я не хочу из-за этого попасть в "качели". Во-вторых, с чего ты взял, что у меня ничего не готово? Я могу передать бабки тебе в любой момент. И там не только бабки. Там есть ещё кое-что интересное, что приходило с гревом.

- Ну так и не еби "му-му", - раздражённо оборвал его "Татарин", - тащи давай.

- Да. Я всё тебе отдам до копейки, - "Донат", соглашаясь, кивнул головой и продолжил: - Но ты мне должен написать расписку, что принял от меня деньги.

- Чтооо? - прошипел "Татарин", округлив глаза. - Ты что, охуел?! Ты, блять, вообще представляешь, что ты сейчас сделал?! Какой косяк запорол?

"Татарин" так крепко сжал кулаками "Доната" за курточку, что тому даже в какой-то момент стало тяжело дышать. Но он оставался невозмутимым и продолжал настаивать на своём.

- Без расписки деньги не отдам. Мне потом проблемы или непонятки не нужны. Я не требую от тебя ничего такого. Мне надо только подтверждение, что я передал тебе общак до копейки.

- Ты что, сука, не веришь слову блатного?

- Я не сука, - огрызнулся "Донат", не желавший мириться с прессингом "Татарина", - и я верю слову блатного, но я не хочу недоразумений, потому что бабки всегда требуют счёт. Хочешь - можешь избить меня прямо тут, ты смотрящий и сильнее меня однозначно, но бабки я тебе не отдам, и пусть уже тогда братва нас с тобой рассудит, кто был прав.

 

Часть 2

"Татарин", понимая, что тот настроен более чем серьёзно, тяжело выдохнул и, давая время эмоциям утихнуть, медленно опустил руки. Он продолжал сверлить тяжёлым, злым взглядом казавшегося невозмутимым "Доната". Но это было только внешнее спокойствие. Одному лишь "Донату" было известно, какой страх он испытывал, взвешивая каждое сказанное им слово. Однако и отступать ему было нельзя. Ведь фактически "Татарин" мог спокойно "отполовинить", а то и вовсе раздербанить между своими подельниками все деньги, а обвинить в пропаже общака его - "Доната". Поэтому он во чтобы то ни стало решил стоять на своём до конца. Видя это, "Татарин" понял, что лучше сейчас уступить и уйти с деньгами, чем устроить мордобой на пустом месте с пацаном слабее себя, чем вызвать недовольство остальных бугров, и, в конце концов, сдался.

- Давай, хуй с тобой! - сказал он уже спокойно. - И так на тебя дохуя времени потратил. Чё писать-то?

"Донат" достал из кармана сложенный пополам листок чистой бумаги, шариковую ручку и стал диктовать:

- Я, такой-то такой-то, беру у, - он назвал свои имя и фамилию, - деньги в сумме... - "Татарин", пыхтя, как на диктанте, стал записывать за "Донатом" то, что тот говорил, стараясь не отставать, - а также... - "Донат" перечислил находившиеся в общаке бутылки спиртного и сигареты, после чего попросил поставить "Татарина" подпись и хотел было уже протянуть руку, чтобы забрать расписку себе, но "Татарин" дописал, сложил листочек пополам и положил его себе в карман.

- Принесёшь бабки - получишь, - отрезал он.

"Донат" не возражал, попросил подождать десять минут и скрылся куда-то, оставив "Татарина" одного исходить от собственной злости к нахальному пацану, который, как казалось ему, в очередной раз унизил его таким своим поведением.

Вернулся "Донат" довольно быстро, "Татарин" даже не успел подкурить вторую сигарету. Видя, как тот аккуратно пробирается под стенами мастерских, стараясь прятаться в тени ровно постриженных кустарников и деревьев, "Татарин" отправил сигарету обратно в пачку, после чего спрятал сигареты в кармане брюк и вновь постарался напустить на себя угрожающий вид. Позвякивая пакетом, "Донат" подошёл к "Татарину" почти вплотную и, остановившись, всем своим видом дал понять, что ждёт от того обговоренной расписки. "Татарин" молча достал согнутый пополам листок и протянул его "Донату", а тот, в свою очередь, протянул ему пакет и, раскрыв полученный от "Татарина" лист бумаги, бегло прочитал его, после чего положил себе в карман и уже более дружелюбно сказал:

- Там всё, до последней копейки, а также коньяк, водка и сигареты пару блоков. Можешь даже не считать. У меня всё точно. Правда, после того, как "Цвана" увезли, ни деньги, ни бухло, ни сигареты уже никто не подгонял. Это всё старые запасы.

- Расскажи ещё, что мне делать, - огрызнулся "Татарин", - сам знаешь, если чего-то тут не будет, тебе реальный пиздец настанет.

Не сказав больше ни слова, "Татарин" развернулся и, к немалому удивлению "Доната", уверенно и открыто пошёл в свою сторону, обратно.

"Татарин" справедливо полагал, что ему нет никакого смысла скрываться или прятаться. Он был настолько уверен в себе, что даже не допускал мысли о том, что кто-то из блатных или воспетов позволит себе его тормознуть на территории. А если кто-то из воспитательского состава и осмелился бы это сделать, то "Татарин" однозначно перевёл бы все стрелки на "Мюллера", мол, он выполняет его распоряжение, а с последним, как правильно "Татарин" рассчитывал, связываться никто не желал. Да и смешно бы это выглядело со стороны. "Татарина" тащат в кабинет к "Мюллеру" и спрашивают: "Сергей Витальевич, это ваши деньги и алкоголь несёт Татаринов Андрей по территории?". Живо представив себе такую картину, "Татарин" развеселился. В тот же самый момент он испытал некий подъём сил и почувствовал переполняющее его чувство гордости за себя и свою собственную значимость...

А Лёшка в это же самое время, мучаясь в ожидании "Татарина", излазил практически весь старый корпус вдоль и поперёк в поисках удобного места для организации тайника. Он волновался. Ему постоянно казалось, что за ним кто-то следит, пытаясь подсмотреть, куда именно он будет прятать деньги. К тому же в голову постоянно лезли разные неприятные воспоминания, связанные с этим местом. Лёшка вспоминал, как тут, в подвале, пытался покончить с собой. Как Витька опускал здесь Саню и как совсем недавно Вадя хотел "опетушить" Артёма. И, конечно же, Лёшка вспоминал, как начиналась его нынешняя, зазаборная жизнь с участием "Цвана". Он бродил по этажам, пиная всякий попадающийся ему на полу мусор и рассматривая полуразваленные стены, уцелевшие места которых были разрисованы или расписаны воспитанниками. Надписи и рисунки носили откровенно пошлый и сексуальный характер, и Лёшка старался в них даже не вчитываться и не всматриваться, чувствуя появляющееся в связи с этим волнение. Иногда он выглядывал в окно, стараясь рассмотреть "Татарина", который всё никак не возвращался. Ныла ушибленная "Егорёшей" щека, и Лёшка время от времени растирал её рукой, понимая, что от этого синяк всё равно меньше не станет, но, тем не менее, таким нехитрым образом пытаясь добиться хоть и временного, но облегчения боли.

После продолжительного безрезультатного болтания по этажам он принял решение всё-таки спуститься в подвал, в который до этого никак не решался зайти.

Аккуратно ступая по бетонным ступенькам, Лёшка, одной рукой придерживаясь за шершавую, припудренную пылью стену, иногда оборачиваясь и всматриваясь в удаляющийся светлый проём двери, спускался всё ниже и ниже. Вскоре стало совсем темно. Напряжённо вглядываясь в обволакивающую темноту подвала, он, ступая как можно медленнее, нащупал ногой очередную ступеньку и через какое-то время сумел рассмотреть очертания едва улавливаемого прямоугольника металлической, ведущей в подвальную комнату двери. Нащупав ручку и почувствовав у себя на руке неприятный след, оставшийся от грязи, Лёшка потянул с силой тяжёлую дверь на себя и, войдя внутрь, рукой пошарив по стенке, щёлкнул выключателем. В ту же секунду комната наполнилась тусклым, кислым светом. В ней всё было так, как и в последний раз, когда Лёшка с "Татариным" спасали Артёма, а уже после опускали Вадю. По собравшейся на полу пыли было видно, что сюда уже давно никто не заходил.

Лёшка подошёл к двери вплотную и как можно сильнее плечом стал давить на неё. Поскрипывая петлями, которые давно не видели смазки, дверь нехотя поддалась, раскрылась и осветила своим унылым подвальным светом нижний пролёт ступенек. Освещение было не ахти какое, но, за неимением лучшего, Лёшке пришлось довольствоваться и этим.

Он подошёл к противоположной от двери стене и осмотрел её. Стена была собрана из крупных бетонных блоков, и это серьёзно расстроило Лёшку. Никакой возможности проделать хоть какое-нибудь мало-мальски похожее на нишу пространство не было. Однако, присев на корточки и заглянув под ступеньки, Лёшка увидел именно то, что он и рассчитывал найти. Прямо под пролётом находилась стена, состоявшая из грубой кирпичной кладки, добраться к которой было довольно проблематично. Лёшка ещё глубже присел на корточки и, подогнув шею, чихая от вдыхаемой растревоженной пыли, перепачкавшись паутиной, медленно пробрался к стене и увидел прямо у пола выпирающий из кладки кирпич. Лёшка взял его рукой и пошатал. Это была удача! Кладка была плохая, цемент, судя по всему, воровался со стройки с размахом, поэтому после непродолжительных усилий Лёшка вытащил кирпич и отложил его в сторону. За ним последовал другой, затем третий. Вспомнив про имеющиеся в кармане спички, Лёшка достал коробок и поджёг одну из них, поднеся к зияющей за вытащенными кирпичами чёрной дыре. Там была пустота. Это было именно то, что он так хотел найти. Место было настолько грязным и неприметным, что никому бы и в голову не взбрело лезть сюда без лишней необходимости.

Заложив кирпичи обратно, Лёшка вылез и безуспешно попытался отряхнуть свою чёрную форму от пыли. "Надо будет тут ещё подмести везде, чтобы следов не оставалось" - подумал он и, выключив в подвале свет, стал подниматься к выходу.

Поднявшись и оказавшись на залитой ярким солнечным светом площадке, Лёшка обнаружил, что перепачкался ещё хуже, чем это выглядело в подвале. Он первым делом снял свою курточку и хорошенько тряхнул ею. Пыль и мелкий мусор под ногами моментально разлетелись в стороны. Лёшка стал тщательно тереть рукой наиболее загрязнённые участки одежды, сожалея о том, что поблизости нигде нет воды, что серьёзно облегчило бы ему задачу приведения себя в порядок. Кое-как справившись с курточкой, Лёшка принялся отряхивать брюки, и когда разогнулся, то увидел вдалеке приближающегося к зданию "Татарина".

"Ну, вот и всё!" - мелькнуло в его голове, когда он сумел рассмотреть в руках "Татарина" большой увесистый пакет. Где-то в глубине души он ещё надеялся на то, что, может быть, с "общаком" будут проблемы, его не найдут или с его передачей у "Татарина" возникнут трудности, а потом со временем всё поутихнет и про Лёшку забудут. Но "Татарин" был рядом, и обратного пути у Лёшки уже не было.

 

Часть 3

Через какое-то время "Татарин", преодолев густые дикорастущие заросли кустарника, зашёл в старый корпус и, увидав Лёшку, довольно улыбнулся.

- Ждёшь? - спросил он.

- Ну да, - Лёшкин взгляд упал на оттягивающий руку "Татарина" пакет.

"Татарин", перехватив его взгляд, протянул пакет Лёшке и сказал:

- На, бери. Теперь это твоя головная боль, ггг.

Лёшка взял пакет двумя руками и тут же опустил его под лёгкое позвякивание на землю. Пакет оказался на вес не таким тяжёлым, как выглядел, и это несколько успокоило Лёшку.

- Шёл спокойно сейчас через всю территорию, хоть бы кто тормознул, ггг. А ныкался бы, по любому кто-нибудь из воспетов срисовал бы, - заметил "Татарин" и кивнул Лёшке, - давай пересчитай, сколько здесь чего. Бутылки и сигареты сюда давай...

Лёшка раскрыл пакет, достал из него две бутылки коньяка и большую бутылку водки, после чего протянул их "Татарину". Тот замешкался на какое-то время, думая, куда их спрятать, но, не найдя ничего лучшего, поставил бутылки перед собой на пол. Лёшка снова завозился в пакете и достал уже три блока дорогих импортных сигарет. Глаза "Татарина" загорелись. Вскрыв тут же, на месте, один блок, он вытащил из него пять пачек и положил их на подоконник.

- Тебе, малой! - сказал он и добавил: - Только не светись особо. А то начнутся расспросы: откуда? кто нагрел?

- Спасибо, - поблагодарил Лёшка, спрятал сигареты в курточку и, присев на корточки, стал пересчитывать находящиеся в пакете деньги.

Купюры были разного достоинства. Одни были новенькие, казавшиеся будто только что выскочившими из печатного станка. Другие были грязные и разлохмаченные до такой степени, что их неприятно было даже брать руками. Несколько раз Лёшка сбивался и начинал считать снова. Достав чистую тетрадку, он делал какие-то пометки, ставил палочки, нолики, зачёркивал их и ниже рисовал новые. В итоге через какое-то время он поднялся и озвучил "Татарину" сумму.

- Всё верно, не наебал.

Лёшка вопросительно посмотрел на "Татарина", но тот не стал уточнять, кого именно он имел в виду, Лёшку или "Доната", а сгрёб бутылки и, рассовав сигареты за пазуху своей спортивной куртки, кивнул в сторону общаги головой:

- Ладно, я пошёл. Может, и сейчас пропетлять удастся, чтобы воспеты с бухлом не запалили, а ты давай нычкуй всё и по распорядку дальше... - вздохнул он и вышел.

Лёшка, подождав, пока "Татарин" скроется из виду, ещё какое-то время молча постоял, прислушиваясь к тишине, и, не услышав ничего подозрительного, спустился к своему тайнику и аккуратно запрятал в него пакет с деньгами.

Уже возвращаясь к себе в отряд, Лёшка то и дело оборачивался на заброшенный корпус, рисуя в голове самые невероятные картины похищения "общака", которые были одна другой ужаснее. Ему мнилось, что "Татарин" подставил его. Что он привёл за собой пацанов, которые "пропасли", куда и как Лёшка прятал деньги, после чего утащили "общак" в другое место и таким образом накинули ему серьёзных проблем. От одной этой мысли Лёшке становилось нехорошо. В какой-то момент он даже хотел было вернуться и перепрятать деньги в новое место. Но, взяв себя в руки, он успокоился, вспоминая, что довольно долго лазил в поисках надёжного тайника и что более подходящего места, чем то, которое нашёл, не было во всём заброшенном корпусе. Ко всему ещё, Лёшка утешал себя той мыслью, что спрятанные деньги были не только "Татарина", а принадлежали всем блатным, и швырануть их на "общак" решился бы только полный идиот или отморозок. Но таковых среди пацанов не было. Рассуждая таким образом, Лёшка всё-таки сумел убедить себя, что опасаться ему нечего, правда, при этом всё равно обещая самому себе завтра вернуться к тайнику ещё раз, для того чтобы проверить, всё ли там нормально.

"Татарин" же незаметно проскользнул в отряд и, войдя в каптёрку, с облегчением вздохнул. В каптёрке находился только Артём. Он сидел потухший, тупо уставившись отсутствующим взглядом в покрашенную стенку. При появлении "Татарина" Артём вздрогнул.

- О, "Ерёма", и ты здесь! - воскликнул "Татарин". - Смотри, чё я приволок. Ночью побухаем.

С этими словами он стал выгружать спиртное и быстро ныкать его в "Гансовые" нычки. Закончив с бутылками, он достал блоки сигарет из-за оттопыренной куртки и отправил их следом за алкоголем, после чего прикрыл всё аккуратно половицами. Начатый же блок он размашисто, по-барски, кинул на стол и предложил Артёму.

- Бери себе, "Ерёма", пачку. Для братвы мне ничего не жалко.

Но Артём не двинулся.

- Ты чего убитый такой? - "Татарин", наконец, заметил, что с его приятелем происходит что-то непонятное, и, подсаживаясь к столу, он пристально посмотрел на Артёма.

Тот кисло улыбнулся.

- Х. з. Приболел, наверное, - выдавил он из себя.

Хотя Артём лукавил. Дело в том, что сразу же после проигрыша "Муслиму" он, не теряя драгоценного времени, отправился на вахту с просьбой дать ему позвонить по телефону. Поскольку он был непростым воспитанником и за него хлопотали самым серьёзным образом, телефон Артёму предоставили немедленно. Закусив от волнения губу и понимая, о чём сейчас придётся просить крёстного, Артём набрал номер, но, к его удивлению, на другом конце провода раздался женский голос. Это была жена крёстного, тётя Марина, которую Артём знал довольно плохо. Она-то и сообщила ему, что крёстный уехал в зарубежную командировку и вернётся домой только через несколько месяцев. Для Артёма это было словно гром среди ясного неба. Положив трубку обратно на телефонный аппарат, он ещё долго не мог прийти в себя. Попросив ещё один телефонный звонок, под недовольное бурчание дежурного воспета, Артём всё-таки набрал отца и, услышав ровный, спокойный, уже несколько подзабытый голос, интуитивно понял, что рассчитывать ему тут особо не на что. Сухо расспросив его о делах, отец не преминул напомнить Артёму, во что ему обходится его спокойное пребывание в учреждении, после чего сказал, что рад был слышать, и хотел было уже заканчивать разговор, как Артём всё-таки попросил ещё минутку внимания. Но не успел Артём затронуть вопрос о возникших у него проблемах, как отец резко оборвал его, сообщив, что по всем своим вопросам он может смело обращаться к Сергею Витальевичу, который решит все его проблемы, после чего, сославшись на занятость, положил трубку. В один момент Артёму показалось, что стены вахты рушатся и земля уходит из-под ног. Он, наверное, даже побледнел, потому что перепуганный дежурный воспет вскочил со своего места и предложил Артёму присесть, собираясь вызвать врача из мед. пункта. Но Артём, разумеется, от медицинской помощи отказался, поблагодарил за предоставленную возможность позвонить домой, вышел из здания администрации и побрёл к себе в отряд, ничего не видя перед глазами.

И вот теперь "Татарин". Улыбающийся, радостный, весёлый. Как ему всё рассказать?!

Артём с трудом проглотил образовавшийся в горле ком.

- А чё болит-то? - не унимался "Татарин".

- Х. з. Просто убитый какой-то, вялый.

- А к лепиле не хочешь сходить?

- Не. Да ну нахуй. Попустит. Чё мне там делать-то?

- И действительно, - "Татарин" снова широко улыбнулся во все свои тридцать два ровных белых зуба. - Ночью вон подлечимся. "Василису" подтянем, присунем. Не кисни.

Он хотел сказать Артёму ещё что-то обнадёживающее, но в этот самый момент в дверь каптёрки постучали и вошло несколько пацанов с красными повязками поверх рукавов. Это были активисты.

- Что ещё? - скривился "Татарин", понимая, что сейчас те опять будут на кого-то жаловаться или просить его о чём-то.

- Обыскались тебя, "Татарин", - начал самый крепкий и рослый из них, которого звали Валера; клички его "Татарин" не знал. - Хотим разрешения твоего, чтобы чёрта одного вразумить. Реально подзаебал.

- Кто такой?

- Да тот, которого ты нам нагрел с ебалом разукрашенным, - Валера кивнул на двери. - Видать, мало ему по еблету съездили. Чувак явно не просёк, как себя правильно вести нужно. Хамит. Дерзит. Работать не хочет. Надо раздуплить его, чтобы другим неповадно было. Не хочет руками работать, пусть ртом работает, сука. Так вон другие посмотрят и тоже начнут залупаться. Анархия начнётся.

- Нихуя, никакой анархии не будет. Не нагнетайте. Это "Егорёша", что ли, такой резкий? - уточнил "Татарин", поняв, о ком идёт речь.

- Угу, он самый, - активисты закачали головами.

- И чё, он реально такой дерзкий?

- Да пиздец, "Татарин". Мы сами в ахуе. Залупается, как отрицала. И главное ж, отхуячили его, так мало чёрту, видать.

- Ладно, не гоните, - махнул "Татарин" рукой, - залупаться больше не будет. Я обещаю. Петушню тоже плодить нехуй. Спросят за это потом. Разберёмся.

- Но, "Татарин"... - хотел было возразить Валера, однако тот оборвал его.

- Всё. Проехали. Я сказал - разберусь. Если не поймёт и будет продолжать борзеть, потом можете его на хуй натянуть, а пока мне с ним перетереть надо.

 

Часть 4

Видя, что активисты приуныли, "Татарин" решил, что не стоит заканчивать разговор таким образом, и, хотя он не питал к активу какого-либо уважения или чувства солидарности, но понимая, что на них держится порядок и дисциплина, кивнул на распотрошённый блок сигарет.

- Берите, угощаю!

Довольные активисты взяли две пачки и, расплывшись в улыбках, поблагодарили "Татарина" за подогрев, после чего ушли. Ещё не успела за их спинами захлопнуться дверь, а "Татарин" уже твёрдо знал, зачем именно ему может понадобиться "Егорёша".

Оставшись с Артёмом наедине, он подмигнул тому и спросил:

- Так на чём мы там остановились?

- На "Василисе" твоей, - криво усмехнулся тот.

- А. Ну да. Так вот, ночью забухаем и покормим вдоволь петушка, так что не парься. Всё ахуенно, "Ерёма"!

Артём усмехнулся, но промолчал. "Татарин" же выкурил сигарету, посмотрел на часы и спросил:

- Ты "Ганса" не видел?

- Нет, - пожал плечами Артём. - Я когда сюда зашёл, не было никого. И открыто всё было.

- Странно... - "Татарин" растёр окурок в жестяной банке, помахал руками, выгоняя дым в форточку, и, заправив растрёпанную футболку в брюки, сказал: - Пойду поищу его, пойдёшь со мной?

- Не, "Татарин", я тут посижу повтыкаю, - отказался Артём от предложения.

Ему действительно не хотелось никуда идти. Однако, узнав, что "Татарин" собирается ночью бухать, он несколько успокоился, решив про себя, что этим же вечером обо всём ему расскажет, пока тот будет "под кайфом". Это, по его предположению, должно будет несколько снизить градус раздражённости "Татарина", и тот наверняка сможет ему чем-нибудь помочь. Если не деньгами, то хотя бы своими гарантиями перед "Муслимом", когда Артём будет просить того об отсрочке возвращения долга на несколько месяцев, до приезда крёстного из командировки.

"Татарин" же в дверях ещё раз внимательно посмотрел на Артёма, покачал головой, а затем вышел из отряда и пошёл искать "Ганса", в которого буквально чуть не врезался около столовой. Тот, запыхавшись, бежал по направлению к продуктовым складам.

- Стоять! - скомандовал громко "Татарин", когда "Ганс" уже почти скрыться за поворотом краснокирпичного здания.

"Ганс" остановился, оглянулся и, увидав "Татарина" расплылся в улыбке. Быстро подойдя к тому, он затараторил:

- Извини, "Татарин", припахали. Попалился, как дурак, возле складов. Ходил, хотел мыла взять в отряд, заодно пересидеть на складе работу, так, блять, дежурный по кухне увидел, теперь вот бегаю "принеси-подай".

- Ну бегай, бегай! У тебя на нычке чё-то похавать есть?

- Сейчас?

- Нет, вообще. Хочу ночью с пацанами забухать. Сможешь что-то подмутить?

"Ганс" на какое-то время задумался, почесал затылок, после чего неуверенно сказал:

- Да вроде чё-то можно будет найти. Сало. Колбаса копчёная должна быть. Яблоки. Пряники.

- Вот и чудненько, - улыбнулся широко "Татарин", - на вечер чтобы готов был. Может, на складах чё-то набреешь.

- На складах стрёмно, - сник "Ганс", - потом хуй оберёшься проблем с воспетами. Хотя попробую.

- Попробуй купить, - подсказал "Татарин", - я бабки тебе, если чо, дам.

- Хорошо, - улыбнулся "Ганс" и, оглянувшись, сказал: - Побегу я, "Татарин", чтобы потом проблем не было.

- Давай, - кивнул "Татарин", и "Ганс" побежал дальше.

"Татарин" постоял ещё некоторое время в раздумьях, после чего развернулся и пошёл обратно. По пути он решил разыскать своего друга "Гешу" и заскочить к "Сиплому", чтобы пригласить того вечером в гости на пьянку.

"Гешу" "Татарин" нашёл на заднем дворе "промки", сидящим на бревне и спокойно покуривающим. Рядом с ним лежала положенная на бревно длинная, ровно обструганная доска.

- Здарово, - подошёл "Татарин" и протянул руку.

- О, здаров! - "Геша", не слышавший, как "Татарин" подошёл, радостно поднялся, пожал протянутую руку и даже слегка прикоснулся к плечу "Татарина" своим плечом, подчёркивая таким образом своё особое к нему расположение.

- Садись, брат! - кивнул он на бревно.

- Ты чего, решил ударником труда стать? УДО зарабатываешь? - присаживаясь, "Татарин" кивнул на лежащую доску.

- Да нет, - усмехнулся "Геша". - Старый прикол. С утра кипеш в отряде подняли. Воспеты злые какие-то, всех на работы погнали, ну я и не стал залупаться. Взял, вон, доску хожу с ней. Кто-то останавливает, спрашивает, чё делаю, говорю, что доску несу, и иду дальше. Так вот и петляю. А ты тут каким ветром?

- Да тебя искал. Как твои дела?

"Геша" помялся, и это не ускользнуло от взгляда "Татарина".

- Проблемы? - спросил он.

- Да не то чтобы... Просто ощущения какие-то нехорошие.

- В смысле?

- Да ты понимаешь... - "Геша" затянулся, выпустил дым и продолжил: - "Михей", сука, чё-то в последнее время поднапрягает.

- В каком смысле? - удивился "Татарин". - Ты же говорил, что у тебя всё ахуенчик с ним.

- Да вот в том-то и дело, что вроде было всё ахуенчик, и теперь вроде бы как всё гуд, но нихуя не гуд. Не могу тебе объяснить, откуда такое чувство, но, блять, тут реально что-то не так.

- Может, накручиваешь себя? - предположил "Татарин".

- Да нет. С хуя ли мне себя накручивать? Есть моменты, в которые он палится. Всё стало как-то натянутым, хотя никто там не прячется от меня или, типа, пытается давить. Всё вроде, как и прежде, ровно, но какие-то недомолвки, обрезанные разговоры, бегающий взгляд... Последнее время они с "Туристом" часто трут. Может, просто знают, что я твой друг, и не хотят, чтобы я что-то услышал не то.

- "Турист"... "Турист"... - несколько раз повторил "Татарин" зло. - Подзаебал он, если честно. Я думал, что после истории с "Храпом" его братва на хуй пошлёт, нет же, сука, телепается ещё.

- Может, убрать его к хуям? - предложил "Геша". - Чё-т подумать, подставу подмутить какую-нибудь. "Гитлера" же выпилили отсюда, так и этого следом за ним.

- Не знаю, - помрачнел тот, - думать надо. С этим так просто не пропетляешь. Он не такой беспредельщик, как "Гитлер". К тому же за него этот долбаный "Цван" мазу тянет нехуёво.

- Откуда ты знаешь?

- Да знаю уж, поверь. Опять же, я думаю, его будут до последнего держать в противовес мне. Типа, будешь выёбываться - есть, кем заменить. А тот, блять, только и рад наверное. Ждёт сидит. Но хуй дождётся, падла, я его быстро натяну на хуй, если будет быковать дохуя.

"Геша" спорить не стал, посмотрел на друга и, меняя тему разговора, поинтересовался:

- Да хуй с ним, разберёмся; ты общак забрал?

- Угу, - кивнул "Татарин", - уже у меня. Сегодня бухать будем; объявлю братве, что надо бы уже скидываться. Нехуй жаться сидеть.

- Чё-то было интересное?

- Да не. Сигареты, бухло, баблосов чуток. Бабки на нычке, бухло сегодня выпьем, сигареты раскурим - это пока всё. Преподов надо уже начинать греть, чтобы духоту убрали.

"Геша", понимая всю серьёзность "Татаринских" забот, покачал головой и вслух сказал:

- Да уж, геморра не оберёшься.

- Да хуйня, прорвёмся. Слушай, "Гешыч", у меня тут идея есть - бригаду сколотить, чтобы хуй кто о ней знал. Вот тебе только рассказываю. Может, есть кто толковый? Я их греть буду нормально, но они должны будут делать всё, что я скажу.

- Даже не знаю, "Татарин". Идея, в принципе, неплохая, но они же должны будут быть всегда под рукой. Как их зараз-то в кучу собрать по щелчку?

- Ну вот и я - хуй его знает как. Найду им бригадира толкового, и это уже его проблемы будут. Я ему только буду команды отдавать и сроки исполнения назначать. Но нужны такие обмороки, чтобы им на всех похуй было. Если скажу пизды дать, должны пойти и хуярить, не думая, кто перед ними, если скажу опустить того же "Туриста", чтобы, не задумываясь, на шляпу пидора натянули.

- Ты что, серьёзно хочешь "Туриста" опустить?! - шёпотом произнёс "Геша", осматриваясь по сторонам, словно боясь, что их кто-то может подслушать.

- А ты уже и подсел? Хули тут такого? - усмехнулся зло "Татарин". - Будет выёбываться, сам себе приговор подпишет.

- За "Туриста" нехуёво спросить могут! - осторожно предположил "Геша".

- Да и похуй. Думаю, никто и не дёрнется. Засцат. Подумают, раз "Туриста" по беспределу проткнули, то и до них легко доберутся. Но я пока не решил, есть ли в этом смысл. Пока всё ровно вроде. Его и так никто всерьёз не воспринимает. Бегает, сука, крыльями хлопает, петух голимый. Добегается так, что сам загасится. Кишка у него тонка против меня идти.

"Геша" промолчал. Видя решительный настрой "Татарина", он не хотел лишний раз расстраивать приятеля своими сомнениями.

- Ну так что по пацанам? - спросил "Татарин" после секундного молчания.

- Я подумаю; надо реально посмотреть, кто на что годен. Чтобы пиздливый не был и особо не заморачивался над происходящим.

- Угу. Подумай-подумай... Ладно, пойду я. "Сиплого" надо ещё разыскать. Давай, вечером подруливай, брат. Там ещё потрещим.

- Хорошо, - пообещал "Геша", и "Татарин", обняв его, пошёл по своим делам, а "Геша" остался стоять на месте, размышляя над просьбой своего товарища.

В тот самый момент в нём боролись два противоположных желания: первое - не подвести друга, второе же - помня про судьбу "Питона" с "Веней", которые, выполняя приказ "Татарина", теперь мотали срок уже на зоне, всё-таки повременить с исполнением его просьбы. Не найдя для себя правильного ответа, он вздохнул и, достав ещё одну сигарету, закурил.

 

Часть 5

"Татарин" же развил настолько бурную деятельность, что к вечеру уже совсем выбился из сил и после ужина, устало сидя в каптёрке, закрыв глаза, слушал невнятный бубнёж "Ганса". Утреннее желание набухаться с корешами исчезло, и на смену ему пришло просто-таки нереальное желание лечь спать, которое наваливалось всей тяжестью на веки, под тяжестью которых глаза закрывались, а голоса плавали где-то вдалеке. Хотелось завалиться на койку, завернувшись с головой в одеяло, и проспать часов двенадцать, чтобы никто не трогал. Но вместо этого приходилось сидеть и слушать извинения "каптёра", который рассказывал, что особо ничего добыть не удалось, кроме колбасы, сала, двух банок тушёнки и каких-то рыбных консервов. Ещё были пряники и конфеты, но водку ими закусывать не особо хотелось.

- Блять, сейчас вырублюсь! - тряхнул "Татарин" головой, и "Ганс", вздрогнув, замолк. - Пойду водой помоюсь холодной, взбодрюсь. Ты давай, чё сейчас бухтел, на стол доставай.

- А воспеты? Сейчас на "отбой" будут строить, в каптёрку зайдут.

- За это не сцы, я уже с воспетом перетёр.

"Татарин" не врал. Ещё до ужина он пробил, кто из воспитателей будет сегодня дежурить у них на этаже, и, отнеся тому валявшуюся у "Ганса" на нычке дешёвую бутылку водки и пачку сигарет, клятвенно пообещал безобразий и драк не допускать, себя не палить, а самого воспитателя не подставлять. Тот же для приличия побурчал, потом сказал, что верит "Татарину" и что если тот его подведёт, то может дальше забыть о спокойной жизни, после чего взял предложенную бутылку водки, сигареты и удалился.

После "отбоя" дежурный воспет покрутился ещё с часик, посидел на стуле около решётчатой двери, которая закрывала вход в спальное помещение, почиркал кроссворд в газете, затем, сделав несколько наставлений замершему у дверей дневальному, ушёл.

Как только стукнула закрывшаяся за воспетом входная дверь, расположение, в котором спали пацаны, стало наполняться жизнью. Заскрипели койки, послышались приглушённые голоса. Кто-то, прошаркав тапочками, пошёл в сторону туалета.

"Татарин" поднялся, оделся, кивнул Артёму, приглашая идти за собой, после чего пнул койки с несколькими шнырями и, отдав им какие-то приглушённые распоряжения, пошёл в каптёрку.

В каптёрке его ждал "Ганс". В отличие от остальных пацанов, он даже и не думал ложиться, а сидел за столом и задумчиво смотрел в тёмный квадрат окна, за которым размазанным пятном просматривался находившийся за зданием общаги пустырь. В тот самый момент у "Ганса" была только лишь одна мысль. Он волновался, хватит ли тех продуктов, которые он сумел достать "Татарину" на закусь. Ведь на кону стоял авторитет последнего и умение накрыть братве поляну в любых условиях, высказав им таким образом своё особое расположение. Услышав глухой бас воспета в коридоре, а затем шум закрывающейся двери, "Ганс" поднялся и, сняв одеяло с кровати, стал аккуратно завешивать им окно. Форточку, правда, "Ганс" оставил открытой, справедливо полагая, что курить пацаны будут в каптёрке беспощадно, а спать в прокуренном небольшом помещении не очень-то и хотелось. Закончив предпринимать все необходимые защитные меры светомаскировки, он включил свет и, достав сало, стал аккуратно нарезать его на тарелку. В это самое время двери в каптёрку резко открылись, и в неё вошёл "Татарин".

- Шуршишь? - спросил он, видя, как "Ганс" хозяйничает у стола. - Давай, "Ганс", давай резче. Сейчас пацаны начнут подтягиваться, а у нас с тобой голяк.

- Да и так, вон, шуршу, - огрызнулся глуховато "Ганс", чем только развеселил "Татарина".

- Ты что? - засмеялся тот. - Я ж по-дружески.

Он хотел ещё что-то добавить, но в это самое время в каптёрку зашёл Артём. Он был таким же хмурым, как и днём.

- Ебать! "Ерёма", ты чё реально такой потухший? - развёл "Татарин" руками и, подойдя вплотную к тому, взял его рукой за затылок и ткнул головой себе в лоб. - Чё случилось-то? - спросил он.

Артём, чувствуя горячее дыхание "Татарина" и отведя взгляд от пристального "Татаринского" взгляда, решился выложить тому всё, что произошло с ним за последнее время, и даже уже открыл было рот, чтобы начать свой рассказ, как вдруг в двери каптёрки постучали и в неё с шумом ввалились "Сиплый" с корешем и "Муслим" с "Фёдором". "Татарин" отпустил голову Артёма, развернулся в сторону вошедших пацанов и шутливо, нараспев протянул:

- Милости просим, гости дорогие.

Не успели пацаны поприветствовать друг друга, как в двери снова постучали, и вошли "Геша" с "Михеем".

"Ганс", видя, что пацаны собираются, стал шустрее крутиться вокруг стола, нарезая продукты и откупоривая бутылки. Когда все приготовления закончились и пацаны уселись за стол, "Ганс" аккуратно выскользнул из каптёрки, отправившись в спальное помещение, где, не раздеваясь, прилёг на свободную койку, понимая, что его обязательно разбудят ещё, когда всё закончится, чтобы навести в каптёрке порядок.

Собравшиеся же за столом пацаны шутили, рассказывали друг другу весёлые истории, и с нетерпеливым восторгом рассматривали находившиеся тут бутылки и закуски. Не желая больше тянуть время, "Татарин", ловко подхватив бутылку водки, с хрустом рванул с горлышка жёлтую алюминиевую крышку и предложил:

- Ну что? Погнали? Буду разливать - на правах хозяина. Не против?

- А рука как? - подозрительно посмотрел на него "Сиплый".

- Всё нормально с рукой, - заверил "Татарин" и, подмигнув тому, стал разливать водку по кружкам и чашкам, - не жаловались вроде. Вон, "Геша" подтвердит.

"Геша" в подтверждение слов своего приятеля молча кивнул головой.

Налив всем, "Татарин" поставил бутылку обратно и только было поднял свою кружку, чтобы сказать тост, как, окинув собравшихся пацанов взглядом, отметил отсутствие "Туриста".

- Чё-то не все вроде собрались, - ехидно усмехнулся он, - некоторые побрезговали, видать, с пацанами по-братски посидеть.

"Михей", понимая, кого именно "Татарин" имеет в виду, посмотрел тому прямо в глаза и сообщил:

- Если ты имеешь в виду "Туриста", то он на больничку вечером пошёл. Хуёво чувствовал себя целый день. Может, даже и положили.

- А... Ну да, ну да... - саркастически проговорил "Татарин" и, подняв свою кружку на уровень глаз, сказал уже громче: - Ну что, пацаны! Хочу выпить за вас. За ваше доверие, за наше дело общее. За то, чтобы у вас всё в масть было и пребывание наше здесь прошло так быстро и легко, как только это возможно.

Все одобрительно загудели и полезли чокаться к "Татарину". Послышался приглушённый звук стукающихся кружек. После чего все выпили и жадно стали закусывать.

- Надеюсь, никто нам кайф не обломает, как в прошлый раз, - кивнул "Муслим" на двери, нанизывая на вилку кусок копчёной колбасы.

- Не. Всё ровно, - заверил его "Татарин", - вроде со всеми порешал, с кем надо. Да и тогда нас "Храп"-пидор слил. Сейчас-то вроде некому.

- Да уж. "Храп" реально лоханулся, косяков наломал. На лыжи встал. Как-то нихуя не по-пацански, - заметил "Сиплый", закусывая салом с луком.

- Да хули ворошить, - сказал "Михей", - увезли его уже на тюрьму вроде, чтобы подвал не занимать. Пошёл зону топтать. Судьба. Да и потом поговаривают, что вроде наказали его уже за это.

Он пристально посмотрел на "Татарина", и тот, поймав этот взгляд, усмехнувшись и с наигранным удивлением спросил:

- Да?! Ничего не слышал. Хотя похуй. Если отпидорасили, значит реально заслужил. Просто так загибать бы не стали... Так, пацаны, после первой и второй, как говорится, перерывчик небольшой, - он взял бутылку и стал снова разливать содержимое.

Было ещё где-то слегка за полночь, а спиртное всё уже выпили, покурили; ведро с водой и плавающей в ней разрезанной пластиковой бутылкой стояло внизу, а сама каптёрка тонула в угаре.

- Пора бы уже и шляпу попарить, - заметил "Сиплый", демонстративно почёсывая через штаны свой набирающий силу член. - А то у меня после драпа хуй штормит пиздец.

Пацаны одобрительно закивали головами.

- Чё там, "Татарин", есть у тебя какой-нибудь квартет сосулек, или за своим оркестром послать?

- Обижаешь! - развёл тот руками. - Сейчас всё организуем.

 

Часть 6

"Татарин" поднялся, неуверенным шагом подошёл к двери каптёрки, аккуратно открыл её и, высунув голову в коридор, позвал дневального:

- Давай бегом сюда "Василису" и "Машек" наших. Пять минут времени, иначе сам под стол полезешь.

Дневальный побледнел и побежал в спальное помещение будить опущенных. "Татарин" же вернулся к столу обратно:

- Сейчас всё будет! Мне для братвы ничо не жалко... Анек слушайте. Короче, суд, все дела. Такая себе кошмарная тётка-судья спрашивает бродягу: "Подсудимый, клянётесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?" "Да, толстая женщина с усиками!" - отвечает тот.

Пацаны заржали, а "Михей", раскрасневшийся и захмелевший от выпитого, опёрся спиной об стену и, перестав смеяться, грустно заметил:

- Смех смехом, а я реально такую жабу знаю, которая судила. Сука, чтобы ей ежей до конца жизни рожать, блять. На нашего "Карлсона" похожа. Сроки раздавала пиздец, направо и налево. Я сидел с парнягой, лох, конечно, такой по жизни, тихушник колхозный, четыре мешка пшеницы спиздил, так она ему четыре года и захуячила. Прикинь, блять! По году за мешок! Ебануться! Люди заводы пиздят, и им похуй, а тут...

- Обиженка, - заметил "Сиплый", - или брошенка. На таких самое западло попасть. Будут мстить за свой преждевременный климакс всему, что попадётся под руку. Ты, "Михей", на такую и попал.

- Да не я. У меня нормальный мужик был. Поржали в суде. Когда объебон зачитали, он сказал: пиздуй домой собирайся. И не торопись особенно, за тобой ещё не скоро придут. Это лошку тому не подфартило.

- А у меня как раз такая жаба и была, - грустно заметил со своего места "Геша". - И такая же корова с волосатыми бородавками из комиссии, которая на суде была, задвигала всё, что я нихуя не поддаюсь воспитанию и социально, блять, опасен.

- А то не опасен? - заржал "Михей". - Ты каким-то ебланам за нехуй делать черепа раскроил. Так что радуйся, что ещё здесь оказался, а не на колонию задвинули. А тебя, "Татарин", кто судил?

"Татарин" только было открыл рот, чтобы рассказать свою историю, как в дверь постучали и в каптёрку неуверенно зашёл "Вася". Зайдя внутрь, он буквально замер в дверях. Во-первых, ему в лицо ударил спёртый воздух, витавший в помещении, а во-вторых, он никак не ожидал увидеть за столом такое количество народа. "Вася" был взлохмаченный и помятый со сна. На нём болталась не по размеру одетая несвежая майка и пузырящиеся на коленях брюки. Он затравленно смотрел на присутствующих и жался в дверях.

- Хули ты там в тормозах жмёшься, "Василиса"? Подгребай ближе, - помахал ему рукой "Татарин", но тот стоял как вкопанный, не двигаясь.

- Ты чё, в уши долбишься? - "Татарин" в одну секунду посуровел, поднялся со своего места и пошёл по направлению к "Васе".

Подойдя к тому вплотную, он замахнулся и хотел было уже влепить тому звонкую пощёчину, как "Вася", испуганно вжав голову в плечи, проговорил:

- Ты же обещал, что только один будешь.

Бедный "Вася" со сна соображал плохо и поэтому выдал первое, что ему пришло на ум.

В каптёрке заржали.

- Бля, "Татарин", да у вас любовь! - ухахатывался "Сиплый".

- Жениться, поди, ему обещал, - вытирал проступившие на глаза слёзы "Михей".

"Татарин" обернулся в сторону пацанов и тоже улыбнулся. Но улыбнулся как-то нехорошо, по-злому.

- Ржёте? А вы знаете, что этот чёрт сделал?

Пацаны в одно мгновение перестали смеяться.

- Сам расскажешь, или мне начать? - спросил "Татарин" "Васю", но тот молчал. - Хорошо. Я скажу. Через этого пидора "Цван" с кичи маляву передал, только читаем её не мы, а "Мюллер" с красными походу. Да, пидорок?

"Татарин" потянул "Васю" за майку и с силой подтолкнул его к койке "Ганса".

- Теперь это твоё рабочее место пожизненно!

- Это правда, сука? Да за такое, блять, вообще швабрить надо! А? Хули молчишь? Сейчас швабру тебе в очко загоним, - "Сиплый" встал со своего места, расстёгивая ширинку на брюках.

"Вася", скованный ужасом происходящего, продолжал молчать, уставившись в пол.

- Авто-мото-вело-фото, гребля, ебля и охота. Чё почём - хоккей с мячом. Бабы - биксы, зубы - фиксы. Хитили - похитили, на хуй не хотите ли?

- Да хули ты его спрашиваешь? - ответил за "Васю" "Татарин". - Я уже триста раз всё пробил, так и есть. Это ещё перед первым нашим сходняком было. Да и "Вася" мне сам всё в подробностях не раз рассказывал. Так что реально на зашвабривание заработал.

- Ну, тогда ты реально, пидор, попал! - "Сиплый" оттянул резинку трусов и вывалил наружу член с огромной, похожей на яблоко головкой. - Если не хочешь получить швабру в очко, то бери в рот, сука! Живо! И так, петух, соси, чтобы у меня ноги отнялись!

"Вася", стараясь не искушать судьбу и боясь быть избитым целой компанией блатных, рухнул перед "Сиплым" на колени.

В двери снова постучали, и в каптёрку зашло ещё несколько "опущенных" пацанов. Увидав "Сиплого" с расстёгнутыми штанами и стоящего перед ним на коленях "Васю", они тормознули, но "Татарин" дал им подсрачник, проталкивая внутрь, и закрыл двери на замок...

Всё продолжалось несколько часов и закончилось уже глубокой ночью. В прокуренном помещении каптёрки витал запах похоти и секса. Раскрасневшиеся пацаны сменяли друг друга, затем, не застёгиваясь, подходили к столу, жадно пили воду, курили и возвращались к "петухам" снова и снова.

Больше всех, конечно, досталось несчастному "Васе". Сначала "Сиплый" просто вафлил его, заставляя "Васю" давиться своей разбухшей до огромных размеров залупой, отчего на глазах "Васи" проступили слёзы. Затем кто-то подставил табуретку, "Васю" облокотили на неё, после чего с него сдёрнули штаны вместе с трусами и стали пользовать уже с двух сторон одновременно. "Васе" было ужасно больно. Он приседал, пытался вырываться, извиваться и в тот же самый момент получал болезненные, увесистые удары кулаком по туловищу, успокаивался и продолжал безропотно стоять дальше, мечтая только об одном: чтобы это всё как можно быстрее закончилось. Однако время тянулось мучительно долго. Он стоял, весь обспусканный с двух сторон, а члены пацанов всё мелькали и мелькали у него перед глазами. В какой-то момент "Васе" стало казаться, что его задница уже просто разорвана в клочья, до того та болела. Но его снова и снова хватали за поясницу и с силой вдалбливали в зад очередной член, от чего "Вася" болтался на ватных ногах, словно тряпичная кукла.

"Татарин", довольный тем, что всё так удачно сложилось, взял одного из опущенных и, подведя его к кровати "Ганса", поставил того перед ней на колени. Какое-то время он водил тому своим вялым членом по глазам, щекам, носу, размазывая выступающую смазку, затем не торопясь постучал им по губам, заставляя пацана лизать свои побритые, гладкие яички, и когда член уже встал во всей своей силе, приказал "петуху" взять его в рот и нежно обсасывать губами, слегка теребя языком, пока сам, закрыв глаза, не стал проваливаться в тёмную глубокую бездну запрещённого удовольствия.

Когда всё закончилось, пацаны напоследок перекурили и, сморённые ночными развлечениями, довольные стали расходиться по своим отрядам. Всем ужасно хотелось спать. "Васю" его собратья по несчастью уносили под руки. Сам он идти не мог и под конец просто рухнул на пол, словно подкошенный, задрав кверху свою маленькую, тощую задницу, на которой уже начинали проступать синеватые узоры синяков...

"Татарин" пошёл провожать пацанов до входной двери в отряд, а Артём остался сидеть у стола в каптёрке, помня о том, что ему ещё предстоит серьёзный разговор с "Татариным". И хотя он целый вечер держался, как мог, чтобы не давать пацанам повода приставать к себе с расспросами, веселился, шутил, трахал вместе со всеми "петухов", но, тем не менее, на душе у него тяжёлым грузом лежало ожидание предстоявших ему объяснений. И теперь, сидя на табурете среди разбросанного по столу мусора, он чувствовал, как неприятно ноет сердце от неотвратимо приближающегося разговора, курил, при этом то и дело бросая взгляды на дверь, ожидая, что сейчас та распахнётся и в каптёрку зайдёт "Татарин".

Но прошло уже достаточное количество времени, давно смолкли в коридоре всякие звуки и движения, а "Татарин" всё так и не появлялся. Артём затушил сигарету в пустой консервной банке и уже хотел было встать, чтобы идти разыскивать "Татарина" самостоятельно, как тут двери каптёрки широко распахнулись, и в неё зашёл заспанный "Ганс". Оглядевшись по сторонам, он только и сумел произнести:

- Пиздец, вот, блять, мне работы!

Артём даже вздрогнул от неожиданности.

- А где "Татарин"? - удивлённо спросил он.

- Я ебу? - продолжал ворчать "Ганс". - Пиздец вы тут срач развели. Воняет хуй знает чем. Пойду я шнырей будить, ебал я шуршать. Это говнище до утра хуй отмоешь.

- Стой, - Артём поднялся и подошёл к "Гансу", - "Татарин" где?!

- Да я ебу, "Ерёма", где он? Разбудил, сказал идти порядок наводить, а дальше хуй его знает, куда он делся. Спать, может, пошёл.

 

Часть 7 (последняя)

Но спать "Татарин" не пошёл. Разбудив "Ганса", он хотел было уже вернуться обратно в каптёрку, но, проходя между рядами коек, на которых сопели пацаны, заметил одну кровать, на которой, укрывшись одеялом почти по самую свою стриженую макушку, спал "Егорёша". Пробиваясь сквозь пелену алкогольно-наркотического угара, в мозгу "Татарина" выплыла утренняя, едва улавливаемая в тумане идея.

Подойдя к кровати, он сильно тряхнул "Егорёшу" за плечо и, убедившись, что тот раскрыл глаза, скомандовал:

- Вставай! Подъём! Пошли в сушилку со мной.

"Егорёше" снилось что-то очень хорошее и солнечное, он даже улыбался во сне, однако, увидав перед собой согнувшегося и дышавшего ему в лицо перегаром "Татарина", моментально проснулся... Делать было нечего. "Егорёша", нехотя вылезая из-под тёплого одеяла, поднялся, оделся и, поёживаясь от сквозняка, пошёл за "Татариным" по направлению к сушилке.

Сушилкой пацаны называли небольшую бытовую комнату, где находилось несколько гладильных досок, пара кресел, ряд длинных батарей, на которых пацаны сушили свои вещи, и шкафчики с чистой одеждой, переодеваясь в которую, они после "промки" шли на занятия в школу. Когда "Егорёша" зашёл в сушилку, то увидел, что "Татарин" уже сидел, развалившись в одном из кресел, и, как ему показалось, дремал. В его свисающей с кресла руке, слабо светясь рубиновым огоньком, тлела зажатая между пальцами сигарета. Не зная, как поступить дальше, "Егорёша" замер в дверях.

- Закрывай двери быстрее, проходи, садись напротив. Нехуй палиться, - пробурчал недовольно "Татарин".

"Егорёша", закрыв за собой дверь, прошёл в глубь сушилки и сел на предложенное "Татариным" место, пытаясь найти глаза того, словно надеясь разглядеть в них намерения последнего. Он очень боялся, что тот, будучи пьяным, начнёт склонять его к оральному сексу. "Егорёша" даже решил про себя, что пусть "Татарин" хоть убивает его прямо тут, но сосать ему он всё равно не станет. Поэтому, присев на краешек кресла и не желая нарушать тишину, "Егорёша" замер, до боли в пальцах сжимая свои кулаки. "Татарин" затянулся в последний раз, потушил об пол сигарету и, свернув из кусочка бумаги небольшой кулёк, поплевал в него, после чего кинул туда окурок.

- Ну чё? - спросил он, привставая в кресле и принимая более удобную для разговора позу. - Что делать будем?

"Егорёша", не понимая, к чему именно ведёт "Татарин", молчаливо ждал уточнений.

- Чего молчишь? - снова спросил "Татарин".

"Егорёша" пожал плечами и еле слышно проговорил:

- Я не знаю, что говорить.

- Да лааадно, - протянул "Татарин" заплетающимся языком, - настоящим пацанам всегда есть о чём поговорить. Как дальше жить-то думаешь, после того, как тебя малой уделал?

Напоминание о недавней драке в подсобке было неприятно "Егорёше", однако, чтобы не показать своей раздражённости, он, стараясь быть безразличным к попыткам "Татарина" его задеть, ответил:

- Повезло ему просто. Но он же завтра не откидывается, так что ещё не вечер.

- Вечер, "Егорёша". Ещё какой вечер! - усмехнулся "Татарин". - Даже ночь уже для тебя. Малой теперь у меня в семейке, и ты понимаешь, что будешь иметь дело со мной, если попытаешься его хоть пальцем тронуть. Малой работает на братву и приносит ей пользу, а какую вот пользу приносишь ты, хуй его знает. Ты ж вроде пацан серьёзный. Махаешься нехуёво. С понятиями вроде тоже всё ровно, а петляешь где-то на стороне. Смотри, будешь падать всё ниже и ниже. Это ведь всё только начало.

- Не буду, - хмуро ответил тот и опустил голову.

- Да будешь. Ещё как будешь! - махнул "Татарин" рукой. - Тут ведь как получается: впрягаются за тебя - поднимешься. Нет поддержки - опустишься рано или поздно. Вот и ты свою первую ступень к попуску прошёл. Дальше быстрее всё пойдёт. Сегодня вон, например, уже актив подходил с просьбой, чтобы я дал добро на твой попуск. Если в итоге на хуй тебя и не приболтают или в маслобои не оформишься, то будешь каким-нибудь форшмаком до конца дней своих. Даже в пацанах не задержишься. Тебе что, хочется весь срок проходить мимо движений?

Услышав про активистов, "Егорёша" вздрогнул.

- Хули ты, блять, молчишь?! - стал раздражаться "Татарин". - Я ведь не на еблю тебя кручу. Общаюсь, как с пацаном. И первый раз когда общался, и сейчас, хотя, по правде сказать, ты мне в хуй не упираешься.

- Чего позвал тогда? - огрызнулся "Егорёша".

К его удивлению, "Татарин" даже не обиделся на такой его тон, а наоборот, повеселел:

- Ебать! Да у него есть голос! - весело пошутил он. - А я уж было решил, что малой тебе голосовые связки отбил... Чего позвал? Да всё то же, "Егорёша". Хочешь подниму?

- Хочу, - ответил "Егорёша" после секундного молчания. - Но я должен знать, почему меня и что ты хочешь от меня взамен?

- Почему тебя? Да потому что я видел тебя в деле. Мне понравилось, несмотря даже на то, что малой и настучал тебе в итоге по еблету. Ты смотрелся лучше. Реально лучше. Поэтому мне это понравилось. И это то, что от тебя потребуется в дальнейшем. Я не собираюсь тебя раком загибать, не сцы. И без тебя этого добра хватает. Но если ты будешь дальше косячить, пеняй уже тогда сам на себя.

"Егорёша" молчал, обдумывая всё сказанное "Татариным". Для него то, о чём сейчас говорил "Татарин", было полной неожиданностью. И хотя сути предложения он до конца так и не понимал, но интуитивно стал догадываться, что, скорее всего, тому потребуются его навыки бойца. И даже в этом случае, несмотря на всю свою неясность и недавний позор, который он пережил в драке с Лёшкой, сама идея того, что его приподнимет сам "Татарин", "Егорёше" начинала нравиться.

- Извини, "Татарин", можешь меня считать дураком, но я всё равно так и не понял, что конкретно от меня требуется?

- А мы про конкретно ещё ничего не говорили, - ответил тот, - я пока только спросил, хочешь ли ты, чтобы я тебя приподнял, или нет?

- Ну, допустим, хочу.

- Без допустим. Ты чего мне тут, одолжение, блять, делаешь?! - в голосе "Татарина" прорезались металлические нотки. - Не хочешь - пиздуй нахуй в койку обратно, жди, когда тебя начнут на хуй прибалтывать или дрочить блатным. Ебальник у тебя смазливый, долго без предложений не пропетляешь.

- Не злись, "Татарин", - тихо проговорил "Егорёша", - я не хотел залупаться, я просто понять хочу, что конкретно от меня требуется. Чтобы ясно всё было без качелей.

- Так я тебя в качели и не вгоняю. Я задал тебе вполне конкретный вопрос. Подняться хочешь?

- Да! - ответил "Егорёша" уверенно.

- Ты просишь меня об этом?

"Егорёша" помялся. Он понимал, к чему клонит "Татарин": если он попросит "Татарина" о такой услуге, то и тот взамен будет иметь полное право требовать от него каких-то услуг. Также "Егорёша" понимал, что, произнеся "да" и не попросив об этом "Татарина", он вгонял себя тем самым в какую-то хуету и "неопределёнку", после которой любой нормальный пацан перестал бы его уважать. Поэтому, как бы ему не было трудно, он выдавил из себя:

- Да, я прошу тебя об этом.

- Хорошо! Но с этой минуты ты станешь моим личным бойцом. Подтягивай пацанов к себе в бригаду, только близко к себе их не подпускай. Кое-кого я тебе подтяну. Гревом я вас всех обеспечу. Единственное, что от тебя требуется: быстро и неукоснительно исполнять всё, что я тебе поручу.

- Например?

- Например? - задумчиво переспросил "Татарин". - Например, я хочу, чтобы ты в течение нескольких дней опустил одного чёрта.

Ошалевший от свалившейся на него информации, "Егорёша", уже слабо соображавший, о чём идёт речь, аккуратно поинтересовался:

- Какого чёрта? И как опустить?

- Я тебе, блять, что, ещё должен показывать, как опускать? Ты что, не знаешь, как опускают? Чувак лох. Кличка "Донателло", "Донат". У "Туриста" в отряде. Его и опустишь. Хочешь - в закрытую, хочешь - в открытую, твои проблемы, но он должен быть опущен. Притом так, чтобы на всю жизнь запомнил, что нехуй залупаться на кого попало.

"Егорёша" хотел было поинтересоваться, почему сам "Татарин" этим не займётся, но в последний момент промолчал, посчитав этот вопрос неуместным.

- Ок. Не вопрос, - вместо этого сказал он, не чувствуя при этом никаких угрызений совести.

"В конце концов, тут каждый за себя. Не ты положишь поперёк шконаря, так тебя уложат, - думал он. - Какое мне дело до этого "Доната"? Один хуй его выебут, если уже приговорили. Так пусть лучше это буду я, чем кто-нибудь другой. Заодно приподнимусь и удовольствие получу. Два в одном!"

"Татарин" поднялся с кресла и протянул "Егорёше" руку:

- Договорились. Жду результата. Теперь можешь творить всё, что тебе в голову взбредёт, со всеми, но только с моего указания.

- А блатные? Борзые? Актив?

- Нахуй они тебе нужны? Я же тебе объяснил всё. Слушаешься только меня. С остальными с позиции силы. Если кто-то начнёт предъявлять - мне говори, будем решать, что с ним делать. Понял?

- Да! - сказал "Егорёша" под возбуждённые удары своего сердца.

Определённо, ему начинала нравиться его новая роль, и он, пожав "Татарину" руку, окрылённый открывающимися перспективами, покинул сушилку.

"Татарин", чувствуя, что окончательно валится с ног от усталости, встал и хотел было уже идти следом за "Егорёшей", чтобы наконец-то завалиться спать, как вдруг в коридоре его окликнули:

- "Татарин"!

Он обернулся и, увидав приближающегося к нему Артёма, расплылся в радостной улыбке.

- Ебааать, "Ерёма"?! Ну ладно я решаю вопросы, а ты-то чего не спишь?!

- Мне надо поговорить с тобой, Андрей! - сказал тихо Артём, подойдя к "Татарину" вплотную.

"Татарин", потеряв на секунду дар речи от того, что тот назвал его по имени, и понимая, что произошло что-то из ряда вон выходящее, снова открыл двери в сушилку и, пропуская Артёма внутрь, перестав улыбаться, уже вполне серьёзно проговорил:

- Ну, раз надо, значит надо! Заходи, "Ерёма", перетрём!

 

страницы [1] . . . [5] [6] [7]

. Эротические рассказы. Лучшие рассказы на нашем Эротическая сказка: Русский, Татарин, Араб и Швед. 3 сентября

Эротические и порно рассказы Толстуха жирная

Порно рассказы: очень жирный живот - секс истории без цензуры Лучшие истории про секс на тему очень жирный живот, всего в нашей базе 59318 результатов, возбуждающие ваше воображение порно рассказы, собраны в одном месте, для удобства выбора и чтения. Эротические и порно истории про секс в жанре очень жирный живот содержат в себе реальный или вымышленный рассказ о сексуальных приключениях главного героя, в различных эротических ситуациях с чувственным сексом, любовными романами как вымышленными так и описанными по реальным событиям. Мы собрали самые извращенные сюжеты порно историй в жанре очень жирный живот, самые развратные сцены без цензуры! Выбирай понравившийся рассказ про сексуальные и порно приключения, наслаждайся эротической фантазией авторов. Иголки дьявола часть 2 Я пока не думал пускать в ход иголки, просто Джордж вывел меня из себя. Это наш физрук. Жирный мужик лет сорока пяти. Вечно ко мне придирается. Сегодня я возразил ему, посмел раскрыть рот, и он заставил меня отжиматься от пола на кулаках. Я отжался только два раза, под смех всего класса.Джордж... Сюзан дельгадо Жалко я не паук.Я бы сплел вам отличный и красочный сюжет.Но я не паук.Не приставай с вопросами, играть мне недосуг — Стучу-кручу колесами: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Зима, весна ли, осень — по рельсам я качу, Трудяга-паровозик по имени Чух-Чух. Мечта моя простая: под небом голубым Бежать, не... Двадцать четвертый этаж После работы я обычно хожу по магазинам. Иногда захожу за продуктами в магазины шаговой доступности, реже покупаю одежду. Носки просто горят на мне, просто горят! Китайская дешевка протирается на раз, вот и зашел в торговый центр возле метро. Его построили совсем недавно, еще запах краски не... Красное к красному IВоздух был липкий и тяжёлый. Не помогала ни фланелевая рубашка с коротким рукавом, временами расстёгнутая почти на все пуговицы, ни кондиционеры в офисе и машине, ни открытый балкон ночью, ни даже тот факт, что общее время,

Эротическая сказка: Русский, Татарин, Араб и Швед.

КлюшкаТройка - это сисечки без сосков вид сверхуА пятерка - женщина на йогеДевять - это кружок с хренотойНолик - это рот вот такойА вот небуй отца заставлятьЦифры с детьми изучатьРаввин Рианну полюбилЗа её стиль, за её саундИ обрезание проводил Под песню shine bright like a diamondКогда я взрослым стануЯ попрошу походить по спине ногамиСвоих детейОни будут просить своих детейВот так они ходят ногамиПотому что не могут мять перстамиСпину мне понижеЯ вот не делаю, что хочуХочу Копаться - иду дрочуХочу покушать - воды попьюПослали нахрен - туда идуБез денег? даБез денег? даПостой-ка, АртёмНе Садись в это креслоНе надо, нажми на тормозаВедь там между складок Придавлен крошкой хлебаВитёк, Артём, разуй свои глазазаманал ты АртёмаВедь он не жирный, он тупойЕщё вы больше Тёму откормитеВитю, Витю разкопите"Солнышко в руках" - Подписал романтик дикпикА к нам приехал твой батёк погоститьИ на диване пришлось ему постелитьЯ конечно, хоть на работу вставатьВсю ночь гляжу в темнотуИ слушаю его дыханиеЕго похрюкивающее дыханиеМожет быть холодильник тарахтитА может за окном сову копутПесни от подписчиковЯ спросил у ЯсераГде он арафатку бралПорно-оператор, оп-оп-опАктёры ему часто попадают в ротМожет он не в курсе, что можно увернутьсяА может оператор - это просто хитрожопМаменькина слюнаМаменькина слюнаРот твой почистит и футболкуМаменькина слюнаУтятница - это такая же, только малаяГусятницаМы быдлячие артистыЧе ты, ёпты, нахрен блинСтавим Чехова мы чистоОфигенно буду, блинТри сестры и Дядя ВаняПриходи и убедисьВам понравится, рот ставлюПостановки зашибисьЯ крановщик, должен сутками вкалыватьВот я тяну металлический прутМне до звезды, что сорвалось и падаетКакая зп - такой будет трудМужичок с гармошкойСнюхал семь дорожекВосемь дней игралДеревню заманалМне в Сочи очень хорошоПоплавать к морю я пришелВся жизнь моя была зауряднаВдруг кто-то в шорты мне заплылЯ обо всём вообще забылНемного больно, но потом приятноБарабуля, БарабуляБарабуля, БарабуляВетров шутил не колкоГальцев парашу пелБесила всех СтепаненкоОдин лишь нормальный былШутил прикольно Лукинский КоляЛукинский Коля прикольно шутилкопать придумал надеть колготкиВот так вот негра изобразилЕсли б я был богат, я б имел АлсуА пока денег нет, имею овцуНо с другой стороны при таких делахСильно разницы нет, без денег/при деньгахСвет отключили, айфон вместо свечкиВдруг по экрану поплыли сердечкиЧто вышло в эфир, Маргарита не зналаВ свете айфона пирог выбривалаПриходи в седьмой домМой Меркурий в ВенереБудешь раху ласкатьА я кету искатьПрощай, я слишком сильно крутануИ с пальца соскочила тыПрощай, пращаПрощай, пращаПрощай, тебя я очень долго плёлПод ясным небом январяПрощай, пролюбил, переборщаИ только плача, вереща,И неумеющий прощатьМне батя точно даст лещаТебя я видел в вышинеЯ в чащу улетела тыБез дичи будет наш обедИ батя точно даст пиз..Лай-лай, ла-ла-ла-ла-ла-ла-лайВыпуск 75Песни от подписчиковПили мясо мужики, салом запивалиЗря мы чтоли, мужики, блендер покупалиПолный рот пузырьков шипитЭто, Свет, ты сосешь карбидИ как ни крути, но мы не пара, не параТы еврейка, ну а я татарин-татаринИ, как ни крути, агаНам не по пути, агаВсем шалом-алейкум, простиМузыкант до рассвета Пел мне песенку этуНе давал мне заснутьДолбокопСветит

Жирная бывшая Секс порно рассказы ️‍ и эротические

Часть 1

"Муслим", пройдя мимо деревянных стеллажей, на которых хранились разного рода тёплые, сезонные вещи пацанов, постельное бельё, матрасы, личные вещи в сумках и прочая переданная на сбережение каптёру мелочь, оказался в освещённой тускловатым светом комнатке с окном, наглухо завешанным от посторонних глаз шерстяным одеялом. В комнате находилась кровать, на которой спал "Ганс" (это было одно из премиальных достоинств каптёра), стол, четыре стула, тумбочка и сейф. Сейф когда-то давно уже хотели перенести в административный корпус, но он оказался слишком тяжёлым для пацанов, поэтому стоял здесь, всеми забытый, исполняя больше функцию декоративной мебели, нежели для выполнения своих прямых обязанностей. Хранить в нём хоть и было что, но, учитывая специфический контингент воспитанников, преподы и воспеты справедливо полагали, что любые ценности, которые будут в данный сейф помещены, не пролежат там и дня, поэтому лишний раз что-то класть в него не рисковали.

Держась с достоинством, но помня о том, что всё-таки он уступает "Татарину" по положению, "Муслим" первый протянул руку для приветствия.

- "Муслим", - снова представился он.

"Татарин" пожал протянутую руку и, поймав взгляд "Муслима", который смотрел в сторону Артёма, представил:

- "Ерёма".

"Муслим", поздоровавшись и с ним, представил, в свою очередь, своего приятеля, кличка которого была "Шрам", после чего "Татарин" предложил:

- Присаживайтесь, чайку с пряниками попьём. Ты случайно не тот "Муслим", который, когда с воли заехал, кипеш тут устроил. За тебя ещё Игорь "Боксёр" мазу тянул.

"Муслим" утвердительно кивнул головой, а "Ганс", принеся ещё две кружки, поставил их на стол между пацанами и сел неподалёку на кровать обратно в ожидании решения своей участи.

- Ну так что у вас тут случилось? - спросил "Татарин", наливая себе крепкий чай из большой литровой кружки, которая стояла тут же на столе, прикрытая тарелкой.

- Он мне в бабки висит, - кивнул "Муслим" в сторону "Ганса". - Отдавать не хочет... Морозится... А я в терпилах не хочу ходить... Да ещё хуй проссышь от кого.

- А тебе что, кто-то предъявил, что ты терпила?

- Да нет, - "Муслим" помялся, - просто чё за хуйня-то?! Развели на бабки получается, как лоха последнего... Не было такого со мной никогда. Ты, "Татарин", сам же знаешь, что такие вещи не хаваются. Сегодня схаваешь это - завтра будешь хавать вафлю, стоя на коленях. Так что чухан висит, и я реально жду или баблосов, или предложений, как он собирается рассчитываться.

"Татарин" посмотрел на "Муслима", затем на "Ганса", который весь осунулся от неприятного разговора, и, помолчав несколько секунд, снова спросил:

- Доказать сможешь, что именно он закрысил твои деньги?

"Муслим", понимая, куда клонит "Татарин", стал нервничать, покраснел и тяжело засопел.

- Ты, "Татарин", конечно, пацан серьёзный, но вот эту хуйню мне тут не рассказывай. Во-первых, с хуя ты вообще влазишь не в свои качели, во-вторых, хули я тебе ещё должен что-то доказывать. Вон "Шрам" бабки видел... А потом их не стало... Вещи были здесь... Чё ещё надо? Какие доказательства?

- Качели не мои, да, - согласился "Татарин", - но ты же знаешь наши порядки: если есть проблема, пацаны обращаются к тому, кто сможет эту проблему развести по понятиям и чьё слово будет авторитетным и законным. Ты сомневаешься в моём авторитете и возможностях справедливо решить эту вашу проблему?

"Муслим", уловив в ровном голосе "Татарина" неприятные нотки, не стал нагнетать ситуацию, она ему была невыгодна, и, старясь говорить как можно спокойнее, ответил:

- Я не ставлю, "Татарин", под сомнение твои возможности, просто я хочу понять, нахуя ты за него впариваешься?

- Ну, во-первых, "Муслим", я впариваюсь, как ты говоришь, для того, чтобы был порядок и справедливость. А во-вторых, потому что человек попросил меня разобраться, - рот "Муслима" искривила ехидная улыбка. - Вот ты назвал нормального пацана, и не просто пацана, а каптёра - "чуханом". Ты сможешь это обосновать? Ты его зачуханил? Ты знаешь людей, которые его зачуханили? Ты видел, как он был чуханом?

В одну секунду улыбка исчезла с лица "Муслима". Он даже открыл было рот, чтобы возразить, но "Татарин" не дал ему перебить себя и продолжил:

- Твоя предъява, по сути, никакая. Были в подушке бабки и пропали. Твою подушку в руках держало куча народу. Более того, весь этот пиздец с переселением начался часов в десять, то есть с восьми утра тебя вообще в расположении не было и твои бабки мог подрезать кто-то из крыс ещё в твоём отряде, до того как этот пиздец с матрасами начался. К тому же, с хуя ли ты вообще решил, что это твоя подушка например? Подушки могли поменять. Их могли перепутать... Да с ними могло всё, что угодно, случиться...

- Короче, я понял! - резко сказал "Муслим", поднимаясь, - вы меня реально тут за лоха держите, но я думаю, что серьёзно огорчу тебя, "Татарин", если скажу, что ты сильно ошибаешься. А ты, - он повернулся к "Гансу" лицом, - чисти зубы усерднее, не люблю, когда у меня хуй сосут с нечищеным ртом... Пошли, "Шрам", - он кивнул своему приятелю головой, и они пошли к выходу.

- Не по-пацански, "Муслим", - крикнул ему "Татарин" в спину. - Снимаешься, не обосновав ничего, да ещё обещаешь путёвого пацана опустить. Это же беспредел!

- Ха-ха-ха, - засмеялся "Муслим", подходя к дверям, - "Татарин", тебе ли мне про беспредел рассказывать!

- Могу и рассказать, - усмехнулся тот, - пошли покурим, я тебе много чего интересного смогу рассказать.

"Муслим" остановился в дверях. Он понимал, что, по сути, по-"пацански", прерывая таким вот образом разговор, он поступает неправильно, так как доля справедливости в словах "Татарина" всё-таки была и обосновать свою предъяву "Гансу" он не мог. Однако "включать заднюю" тоже не было никакого смысла, потому что серьёзных блатных, способных разруливать такие ситуации, не было, они зашухарились, а те, кто пытался о себе заявить, натягивать на себя проблемы из-за какого-то каптёра не стали бы. Это означало, что можно было спокойно попрессовать какое-то время незнакомого чувака по беспределу себе в удовольствие. Хотя, с другой стороны, зажираться с "Татарином" тоже не хотелось, поэтому на предложение перекурить "Муслим" нехотя, но согласился, просто молча пожав плечами, дав таким образом "Татарину" понять, что в принципе не против перекура. Артём поднялся было из-за стола, но "Татарин" осадил его рукой:

- Посиди здесь пока. Мы с "Муслимом" один на один потрём, а ты вон с пацанами чаю попей.

Артём сел на своё место обратно, а "Шрам" с некоторым беспокойством во взгляде посмотрел на своего приятеля, но тот его успокоил:

- Скоро приду, жди меня здесь.

После чего они с "Татарином" вышли из расположения и пошли на улицу в курилку.

Зайдя в беседку, "Татарин" достал пачку дорогих сигарет и протянул её "Муслиму". "Муслим" поблагодарил и, достав одну из них, чиркнул спичкой, подкуривая. Следующую сигарету подкурил уже сам "Татарин".

- Ты, "Татарин", зря впрягаешься за него, - начал первым "Муслим". - Кто он тебе? Земляк? Родственник? На хуй он тебе вообще нужен? Тут же ведь вопрос даже не в бабках, тут вопрос, как я себя буду дальше чувствовать, если позволю развести себя какому-нибудь чепушиле голимому.

- Так ты сам на себя эти проблемы натянул, - спокойно сказал "Татарин", когда "Муслим" закончил, - ведь если подумать, чего ты реально добиваешься - чтобы он у тебя за щеку взял? На хуй оно тебе надо? Ты что, не можешь какого-нибудь лоха на минет раскрутить? Прессануть в конце концов...

- Дело не в этом, "Татарин". А в том, что всё уже завертелось. Столько свидетелей моей предъявы... Она уже не может сама по себе решиться. Я реально должен спросить с него, чтобы не выглядеть голимым пиздоболом.

- А кто свидетели? "Ганс"? Твой кореш? "Ерёма"? Я? Ты, "Муслим", должен мыслить масштабнее. Ну завафлишь ты его... А дальше что? Денег не вернёшь... Пацана опустишь по мутной предъяве... Сам станешь беспредельщиком... Ещё и красные, если до них дойдёт, раскрутят тебя на новый срок... Я же хочу тебе другую тему подкатить.

"Муслим" вопросительно приподнял левую бровь, а "Татарин" продолжил:

- Расскажи, что у вас в отряде интересного? Есть ли бугры? Блатные? Кто рулит движениями? Гревом?

- Да никто! Все сами по себе.

- Так не бывает, "Муслим". Так не бывает.

- Ну, есть, вернее, один - "Храп", он что-то пытается мутить, пацанов сколачивать, но вяло как-то. К нему "Турист" ходит - тот, который бывший подельник "Цвана". Но сейчас, ты же сам знаешь, с этими движениями все сидят на измене. Ждут, что будет.

- Так можно ждать бесконечно, - презрительно усмехнулся "Татарин", - тем более, когда не знаешь, чего именно ты ждёшь...

- А сходняк?

- Та ну на хуй, "Муслим", я тебя прошу! Какой сходняк? Ты реально веришь, что он будет и что на нём что-то решат? Ты скажи, вон, лучше, когда пацанов последний раз грели?

- Давно, - покачал "Муслим" головой. - Наверное, ещё при "Цване". Сигареты заканчиваются. Чай тоже. Не говоря уже про более серьёзные вещи.

- Вот и я про то же! - подводил аккуратно "Татарин" "Муслима" к основной теме разговора. - А ведь он не прекратился. Думаю, что братва с воли продолжает греть исправно. Вот только куда это всё девается?

- Ты кого-то подозреваешь конкретно? - спросил "Муслим".

- Да нет. Кого я могу подозревать в этом пиздеце? Я просто хочу предложить тебе стать смотрящим в отряде. И брать со мной всё под контроль.

У "Муслима" от неожиданности даже приоткрылся рот.

- А чего? - продолжил "Татарин". - Сейчас такое время, что если не ты, то тебя. Так что давай вперёд. Для этого, собственно, я тебя и позвал: чтобы обсудить, как ты смотришь на это.

- А "Храп"? - "Муслим" недоверчиво посмотрел на "Татарина".

- А при чём тут "Храп"? - удивился тот. - Ты же хотел в рот навалить кому-то, вот "Храпу" и навалишь. Я помогу. После чего вперёд, рули!

 

Часть 2

"Муслим" на секунду задумался. То, что предлагал "Татарин", его явно озадачило. Предложение хотя и было заманчивым, но одновременно и довольно дерзким с непредсказуемыми последствиями. Ему, конечно, льстила такая идея от самого "Татарина", но вступать в прямой, открытый конфликт с "блатными" никак не входило в планы "Муслима".

- Боишься? - усмехнулся "Татарин", видя замешательство последнего.

- Да нет, - попытался напустить "Муслим" на себя безразличие, - подумать надо. Понять, что делать, как это всё практически реализовать.

- Вот и подумай денёк, - "Татарин" затушил окурок, - как найти меня, ты знаешь. А дальше в зависимости от того, правильное ли ты примешь решение, думаю, мы сумеем тут заявить о себе.

На этом и порешили.

Вернувшись в каптёрку, "Муслим" забрал своего кореша, а "Татарин", подождав, пока за ними закроется дверь, сказал "Гансу":

- Должен ты мне теперь! Не будет он тебя больше трогать.

"Ганс" просиял:

- "Татарин", всё, что от меня потребуется. Как говорится, всё, чем смогу.

- Это само собой... Это само собой... Идём спать, "Ерёма", - сказал он, и они с Артёмом вышли из каптёрки.

- Завтра надо будет пацанов найти. Поможешь? - "Татарин" разделся и залез под одеяло.

- Каких пацанов? - Артём взбил подушку, укладываясь поудобнее.

- Моих кентов, тех, что остались. "Гешу", "Куцего", "Валета". "Питона" с "Веней" мусора на тюрьму свинтили, я так понял.

- А за что?

- Пидора одного наказали, так он их и вломил. Сам на волю снялся, а пацанам, судя по всему, теперь срок будут накручивать.

- Вот сука. Помогу конечно.

- Хорошо. Давай отдыхать, "Ерёма", надо столько ещё сделать всего...

"Муслим" же, пока поднимался со "Шрамом" к себе в отряд, ломал голову над предложением "Татарина". Оно хоть и было интересным, но его реализация нарушала установленный среди пацанов порядок вещей и фактически отдавала чистейшим беспределом. "Муслим" переживал, что, в случае чего, беспредел не простят и с него реально спросят за всё, что он опрометчиво, поддавшись "Татаринскому" соблазну, может тут натворить. Но если хорошо вдуматься, то в условиях того "мусорского" порядка, который пытались тут обеспечить воспитатели, попытка выстроить вертикаль своей, "пацанской" власти, справедливой и "по понятиям", безусловно, добавляла авторитета и сглаживала многие шероховатости, связанные с нарушением установленных неписаных правил. Оставался, правда, "Храп". Что с ним делать, "Муслим" пока не знал. А в поддержке "Татарина" он сомневался, зная о дурной славе последнего.

- Ну так чего? Будем вафлить чёрта? - вывел "Муслима" из его размышлений "Шрам".

- А?.. Что?.. - тряхнув головой, словно освобождаясь от чего-то навязчивого, переспросил "Муслим".

- Спрашиваю, за щеку будем давать тому лоху?

- Нет... Пока повременим.

- А чего? Из-за "Татарина"?

- Да нет. Просто "Татарин" тему подкинул. Если вывезем её, нахуй нам тот чёрт нужен...

- Что за тема? И потом, что значит "если вывезем"? Можем что, не вывезти?

- Можем, "Шрам", можем, - "Муслим" пока не хотел раскрывать приятелю всех деталей их разговора с "Татарином", но, чтобы не обижать того, просто добавил: - Кто не рискует, "Шрам", тот не пьёт шампанского.

- Угу, и не сидит в тюрьме, - хмуро ответил тот, но больше ничего не спрашивал.

А "Муслима" по-прежнему продолжал беспокоить только "Храп", вернее, предложение "Татарина" опустить его. "Муслим" колебался. Понимая всю степень риска, он пытался в уме просчитать возможные последствия такого поступка, но, как обычно бывает в таких ситуациях, всё решил случай.

Открыв деревянные двери, ведущие в отряд, первое, что заметил "Муслим", это двух пацанов, испуганно жавшихся у окна, рядом с туалетом. Они были только в трусах и майках. Глаза были заспанные.

- Вы чего тут делаете? - сверкнул "Муслим" глазами в их сторону. - Спать пиздуйте!

Пацаны помялись.

- Нас "Храп" выгнал, - еле слышно выдавил из себя один из них.

- За что?

Пацаны молчали и только опустили головы ещё ниже.

"Муслим" зашёл в спальное помещение, и его перед его глазами тут же предстала следующая картина. "Храп" валялся одетый на кровати, а несколько пацанов приседали, держа табуретки в руках, посреди спального помещения.

- Чё за физкультура? - спросил он.

- Пусть качаются, - ответил "Храп", - а то ахуели совсем, гляжу. Место своё забыли.

- А тех чего выгнал? - "Муслим" кивнул в сторону туалета.

- Сосать не хотели, - спокойно ответил "Храп", - сначала не смогли себя за пацанов обосновать, а потом сосать не хотели. Нехуй им тут тогда делать. Сейчас с этими закончу, теми займусь.

- Та ну на хуй, "Храп"! На хуй тебе этот беспредел? Представь, что тебя так кто-то нагнёт? Хочешь, чтобы проблемы опять были? Подожди, пусть всё успокоится, - сказал "Муслим", чувствуя нарастающее раздражение.

- Ты ахуел?! Кто меня нагнёт? Ты в сосну, "Муслим", въебался походу... Ахахаха! И потом, кого мне бояться-то? Тебя? Преподов? - "Храп" хрипло рассмеялся. - Всякие хуесосы будут мне тут ещё отказывать. Нихуя! Не было такого в природе и не будет. На параше спать у меня будут, суки.

"Может, накуренный?" - мелькнула в голове "Муслима" догадка. Однако всё происходящее было ему неприятно. Хоть "Муслим" и не страдал сентиментальностью по отношению к "ближнему", однако то, чем занимался в данный момент "Храп", было похоже на какое-то тупое бессмысленное издевательство, и это вызывало в "Муслиме" ненависть. Он был уверен, что сам наверняка бы такого не допустил. Спать он ложился уже с готовым ответом на вопрос "Татарина" и с твёрдой уверенностью, что обязательно проучит "Храпа" за его наглость и самоуверенность.

На следующий день, сразу после занятий, во время послеобеденной самоподготовки "Татарин" и Артём отправились искать "Татариновских" подельников. Времени для этого много не понадобилось. "Гешу" они нашли практически сразу. "Татарин" обнялся со своим другом и, представив тому Артёма, поинтересовался:

- Как у тебя дела, брат?

- Нормуль. Жить можно. Духота есть конечно, но в целом пока петляю. "Веню", сука, жалко с "Питоном".

- Это да, - грустно вздохнул "Татарин". - Хуйня, я того пидора и на воле достану, не вопрос. Отпишу пацанам, и он пожалеет, что вообще отсюда снялся. А тебя чего с ними не повязали?

- Так я того лоха не ебал, он меня и не слил. Ему "Питон" всё очко разорвал, а "Веня" так вообще ебало кончой залил; я не стал картину портить.

"Татарин", вспомнив, как давно он не трахался, почувствовал, что у него от рассказа Геши начинает вставать член. Аккуратно поправив его в штанах рукой, он заложил ногу на ногу, чтобы скрыть предательски выпирающую ширинку.

- Н-да... Но ничего, он теперь по жизни опущен, куда бы не заехал. Да и на воле, говорю ж, найду его, пацанам маляву скину, чтобы не давали расслабляться; он из подвалов вылезать не будет. Адрес его здесь, вон, пробью у преподов. Ну да хуй с ним, не хуй о нём говорить. Ты, Геша, лучше расскажи, что у вас в отряде творится?

- В отряде всё ровно вроде. Никто никого не щимит, все затихарились. Волю дали только совету отряда. Они борзеть начинают. Ебут пацанов за всё, что воспеты скажут. Чуть что, "хозяину" стучат, даже не "Мюллеру". Из блатных "Михей" да "Комар". "Михей" авторитетнее, его особо не беспокоят, он пытается разруливать разные непонятки, но особо не вылазит, потому что "суки" наши сразу стучать бегут воспетам, а те на подвал срывают. Что ещё... Говорили, что "Гитлера" вроде должны были к нам закинуть, но чё-т тишина; слышал, что его с подвала на "тюрьму" отправят... Слишком до хера за ним всего скопилось.

- Понятно, - покачал головой "Татарин". - А сам-то чё, руль в руки не пытался брать?

- А нахуя? - "Геша" пожал плечами. - Мне и с "Михеем" по приколу. Мы с ним нормально трём, почти кореша. А внимания ко мне меньше, чем к нему.

- Тоже верно, - согласился "Татарин". - Давай, наверное, "Геша", замути мне встречу с "Михеем", перетереть надо будет с ним относительно того, что дальше делать.

- Так вроде бы сходняк должен быть скоро.

- Та вы ебанулись все с этим сходняком! - вспыхнул "Татарин". - Забей! Что он может решить? Сами разберёмся, не маленькие...

- Хорошо... Хорошо... - "Геша", соглашаясь, поднял руку, показывая, что не намерен спорить со своим другом, - как скажешь. С "Михеем" я перетру, думаю, завтра встречу организую.

- Вот и гуд... Давай, брат, мы дальше пойдём, - "Татарин" обнялся с "Гешей", после чего тот пожал руку Артёму, и они разошлись.

- Пока вроде всё нормально складывается, - заметил Артём, как только они вышли из-за склада.

День был жаркий, летал пух, а в воздухе пахло пылью и какой-то травой.

- Угу, - согласился "Татарин", - но это только внешнее спокойствие. Хуй знает, что у того же "Муслима" в голове например. Или что себе "Михей" натрусит. Опять же "общак" непонятно у кого... Да и "Генерал" с "Мансуром" с подвала не вышли ещё. "Турист" опять же... То есть математика пиздец...

 

Часть 3

Артём уважительно покачал головой, понимая всю масштабность задач, которые надо разрулить "Татарину" и к решению которых он так же частично причастен.

- Не ссы, "Ерёма", всё нормально будет! - усмехнулся "Татарин". - Думаю, что "Муслим" не дурак и согласится, а "Михей" пацан толковый, давно его знаю, тоже тупить не будет. Так что треть дела сделано. А это уже что-то. Остальное добьём потихоньку!

- Может, я могу помочь чем-то? - предложил Артём.

Ему не терпелось прям с головой нырнуть во всю эту гущу событий, разворачивавшихся вокруг, но "Татарин" отрицательно покачал головой:

- Не торопись. Так-то, конечно, можешь. И скоро понадобится много твоей помощи... Но не сейчас. Сейчас смотри, наблюдай. Если будут идеи - говори, обсудим. Пока так. В ночь на воскресенье "сходняк". Будет интересно, я думаю.

- Откуда ты знаешь?! - удивился Артём.

- Я всё знаю, "Ерёма". Всё. Так что имей это в виду, если что, - "Татарин" засмеялся...

Лёшке, разумеется, всё происходящее вокруг с "Татарином", Артёмом, "сходняком", борьбой за власть было невдомёк. Нет, конечно же, в воздухе витала некая нервозность, скрытые от постороннего, непосвящённого взгляда движения, заметные в мелочах изменения. Но всё это Лёшку пока не касалось. Он жил своей одинокой, зазаборной, тоскливой, бессодержательной жизнью. Учёба. Работа. Работа. Учёба. Сон. И так изо дня в день. Из недели в неделю. Пустота, которая возникла после того, как Витьку увезли, только усугубляла это состояние. Рука Лёшкина постепенно заживала, однако время от времени отдавала неприятной ноющей болью, особенно при резком изменении погоды. Мучительное чувство бесконечной грусти давило на него. Нет, он не сожалел о содеянном и о том, что происшедшее в итоге привело его в эти стены. Он не чувствовал раскаяния и даже не мечтал скорее вернуться домой. Он просто не мог найти своё место в этом новом для себя мире. Окружавшие его пацаны были для него абсолютно чужими, хитрыми, какими-то пронырливыми, в отличие от Лёшки, готового вспыхнуть при первой же несправедливости и ломиться в драку даже по пустячному поводу. Но вместе с этими его благородными порывами Лёшку одолевало и чувство системного страха. Страха перед толпой воспитателей, "блатных", "актива", которые в случае неповиновения, непринятия общих правил, бунта, анархии, непослушания готовы были в любой момент обрушиться всей своей карательной силой на голову строптивого наглеца, не признающего систему. Всё это давило на сознание и эмоционально истощало.

Перед ужином его поймал "Егорёша". В отличие от Лёшки он прям весь сиял от радости и хорошего настроения.

- Ты чего такой потухший? - спросил он, игриво толкая Лёшку в бок рукой.

- Не знаю, - мрачно ответил тот, - настроение какое-то не в пизду. А ты чего такой радостный, как будто завтра выходишь? Знаешь что-то? Я тебя полдня не видел, где ты пропадал?

"Егорёша", оглянувшись по сторонам, словно боясь, что их кто-то может подслушать, наклонился к Лёшке как можно ближе и шепнул:

- Петушка одного ходил вафлить.

Лёшка с удивлением посмотрел на "Егорёшу".

- Из нашего отряда?!

- Нет конечно, - засмеялся тот.

- А где ты его нашёл?

- Кореш по старому отряду подогнал. Вычислил его, ну и подловил, наехал... Тот и принял. Теперь вот со мной поделился. Таскали его в сарай, где лопаты там всякие. Там палева нет. Хорошо отстрочил, сука. Давно у меня этого не было. Дрочить впадло как-то было. А тут... Всего его кончой залил... Он чуть там не подавился, ггг...

"Егорёша" от удовольствия даже зажмурился. Лёшка брезгливо передёрнул плечами.

- Хочешь, я перетру с корешем в следующий раз и тебя подтяну? Тебе напряг надо снять. А то ты вообще какой-то подавленный. Дашь тому лоху сигарет каких-то и всё. Удовольствие тебе обеспечено.

- Даже не знаю, - стал мяться Лёшка, - я подумаю.

- Подумай, подумай, а я в туалет сбегаю, скоро уже строиться позовут.

"Егорёша" умчался, а Лёшка пошёл на улицу строиться...

Уже после ужина к одиноко скучающему в курилке "Татарину" подошёл "Муслим".

- Здарово, - протянул он первым руку.

- Привет! - "Татарин" поздоровался с "Муслимом" и предложил сигарету.

- Спасибо, - отказался тот, - у меня свои.

Закурив, он выпустил дым и сказал:

- Я согласен на твоё вчерашнее предложение.

- Хорошо, - кивнул "Татарин" головой.

- Но есть проблема - "Храп".

- "Муслим", я же тебе объяснял, что это не проблема. Намотаем на кулак или на хуй натянем, если не поймёт на словах, что лучше не соваться, куда не надо.

- Я не хочу в беспредел лезть. Я хочу, чтобы всё было честно, по понятиям. Чтобы мне потом никто не смог предъявить.

- А всё и будет по понятиям, ты не менжуйся главное. Если он быкует, то, поверь мне, сам себя вгонит в блудняк рано или поздно. Надо ему только помочь в этом. Подтолкнуть. С этим мы и разберёмся.

- Хорошо, "Татарин"... Я тебе верю и готов подписаться.

- Вот и чудненько, "Муслим". Жди. Я всё замучу, - ответил "Татарин" довольно.

А уже на следующий день "Храпа" сдёрнули на подвал.

"Муслим", будучи уверенным в том, что "Храпа" заложил кто-то из пацанов, над которыми тот издевался предыдущей ночью, нашёл "Татарина" и с удовольствием сообщил тому хорошую новость, не забыв поделиться при этом и своими предположениями относительно причины препровождения в подвал "Храпа".

- Так я же тебе говорил - сам себя и накажет, а ты буксовал. Давай собирай пацанов вокруг себя и начинай рулить. "Активу" вмешиваться не давай. Пусть приходят, тебя спрашивают, что делать, и занимаются учёбой. Наша задача в том, чтобы порядок был и грев, всё остальное нас не ебёт.

- А если опять воспеты вмешаются?

- Тему с воспетами я беру на себя, - ответил "Татарин". - Главное - понять, где общак. Если найдём "общак", то тему с воспетами распетляем сразу, и всё встанет на свои места. Только смотри, аккуратно всё надо делать, чтобы не было, как при "Цване", а то передушат нас "мусора" быстро. Пусть всё выглядит, как будто "актив" рулит, но при этом чтобы они и шагу не могли ступить без согласования с нами своих дел.

"Муслим" понимающе покачал головой, а "Татарин" протянул руку.

- Давай, пока, свидимся ещё, мне надо по шурику ещё с несколькими людьми потрещать. Вопросы уладить.

"Муслим" пожал "Татарину" руку, и тот ушёл на организованную "Гешей" встречу с "Михеем". Михей же, внимательно выслушав предложение "Татарина", сделал вид, будто только и ждал этого всё это время:

- Естественно, буду рулить! Я и сам об этом подумывал, после всего того, что "мусора" тут закрутили, но одному стрёмно было чё-то решать, а все зашухарились, не поймёшь, с кем можно тереть, а кто сука. А насчёт общака не знаю, "Татарин". Мамой клянусь. Последний, кто пацанов грел, был Цван. После него как обрезало. Да ты же сам знаешь. "Цван" близко никого к этим делам не подпускал... Сам всё решал... У него даже вон "Гитлер" на цирлах ходил, хотя ещё тот отмороженный чувак - между нами конечно. Теперь вон на подвале которую неделю мается, и х. з., вернут обратно или нет.

"Татарин" отрицательно покачал головой.

- Наверное, нет. Я с ними же в одно время сидел. Слышал от воспетов, что с "Гитлером" всё серьёзно. Его "папа" лично заказал, чтобы воздух не портил. "Генерала" и "Мансура" вроде вернут. Хотя по "Мансуру" тоже много вопросов.

- А ты как так сумел быстро выломиться?

- А ты что, не видел, кого ко мне пристегнули?

- Ты про чувака этого, который везде с тобой ходит?

- Угу. Вот, блять, в довесок и нагрузили. А хули мне ломаться-то было, выбор невелик. Или дальше на подвале томиться и потом на тюрьму куда-то ехать, или вон в отряд вернуться и мутить движи. А "Ерёма" пацан нормальный. К тому же у него грев солидный. Статья правильная. Понятий придерживается. Чё б не приподнять.

- Да мне-то пох, "Татарин"; я спросил - ты ответил. Ты за него мажешься - тебе, если чё, и отвечать... Ладно. Повалил я. Надо ещё несколько тем разрулить. Подзаебался чё-то в последнее время.

- Может, помочь? - предложил "Татарин".

- Не... - усмехнулся "Михей". - Чё те по фигне всякой впрягаться... Сам справлюсь.

Они обменялись рукопожатиями, и "Татарин" пошёл к себе в отряд.

Однако "Михею" не терпелось поделиться всем услышанным со своим давним другом "Туристом". Найдя того на спортивной площадке, на турниках, он отвёл "Туриста" в сторону и рассказал ему о своей беседе с "Татарином".

- Ах, "Татарин", "Татарин", - покачал головой тот, когда "Михей" закончил свой рассказ. - Ко мне пока ещё не подходил. А что у него в целом по раскладам?

- Ну, точно не скажу, однако уже некоторых он сфаловал за себя. Ещё стрёмного какого-то чувака подтянул. Тот греет его пока и пацанов. Я уже закинул по нему инфу. Жду, когда отстучат, чё за типок.

- Говоришь, сколотил уже пацанов? - "Турист" помолчал некоторое время и потом сказал: - А впрочем, пусть колотит... Надо же кому-то провести организационную работу, ггг... Вот пусть он и бегает, парится, а когда общак найдёт и с воспетами всё разрулит, думаю, нам будет, что ему предъявить... Притом серьёзно... Так что или выломится нахуй отсюда, или петухом ходить будет. Ты ему чё сказал, "Михей"?

- Сказал, что полностью "за" и готов... Начесал, что сам думал об этом, но, типа, не вывезу один и т. д.

- Ну и чудненько. Продолжай так же. А я подожду, когда он на меня выходить будет. А то, что он будет на меня выходить, так это однозначно, но делать он это будет аккуратно. Моё слово для него очень важное.

- Угу, - согласился "Михей" и подпрыгнул на турник. - Давай в лесенку, что ли?

- Так ты ж дохлый! - засмеялся "Турист".

- Ну, вот и посмотрим, кто кого! - и "Михей" стал подтягиваться.

 

Часть 4

Артём, пока "Татарин" решал свои вопросы, слонялся по территории без дела. Сначала он сунулся было в производственные мастерские, но там его чуть не "припахал" препод, и Артём быстро ретировался. Аккуратно пробираясь между корпусами общаг, скрываясь в тени ровно постриженных кустарников и деревьев, он, стараясь не попадаться воспитателям на глаза, решил незаметно пробраться к себе в отряд. В отряде он рассчитывал затихариться в каптёрке у "Ганса", чтобы спокойно дождаться "Татарина". К тому же, чувствуя, что "Ганс" был неплохо осведомлённым чуваком по всем движениям, он хотел с ним поболтать, может, тот знает кого-то из знакомых Артёма по городу, кто бы ещё мог здесь находиться.

Но почти у самого входа в общагу его окликнул незнакомый пацан. Артём обернулся. Пацан был самой нелепостью: низкорослый, косоглазый, лопоухий, с лицом, обильно усеянным веснушками.

- Ты "Ерёма"? - деловито спросил он.

- Ну.

- Тебя "Татарин" ждёт. Велел привести.

Артём обрадовался.

- Где?

- В старом корпусе, - махнул пацан рукой в сторону поросшего травой и кустами полуразваленного здания.

- А чего он сам не позвал? - Артём отпустил ручку двери.

- Не знаю, - пожал пацан плечами. - Велел только сказать, что ждёт тебя, и всё. Ну, я побежал дальше.

Артём, проводив убегающего пацана взглядом, с приподнятым настроением пошёл к ожидавшему его "Татарину".

В это самое время по лабиринтам этого самого корпуса бродил и Лёшка. Он любил тут бывать. Во-первых, тут было тихо и можно было спокойно, без криков и шума, полазить один на один со своими мыслями. Во-вторых, тут было много всякого полезного мусора, среди которого Лёшка выискивал необходимые детали для своих поделок. Он уже минут двадцать бродил из комнаты в комнату, прислушиваясь к посвистывающему в пустых окнах сквозняку, цепляя носком ботинка то одну, то другую попадавшуюся на полу мелочь, однако ничего полезного найти пока не мог.

Поднявшись на второй этаж, он подошёл к окну и увидел приближавшегося к зданию пацана. Лёшка безошибочно определил новенького. Это был Артём. "Блин, его только тут не хватало!" - раздосадованно подумал Лёшка и уже собирался было уйти, как тут же заметил, что из-за угла общаги показалось ещё три человека, которые стали перебежками красться вслед за Артёмом. У одного в руках болталась скрученная небрежным мотком верёвка. В нём Лёшка узнал председателя совета внутреннего порядка отряда, Вадю.

В одну секунду, боясь быть замеченным, Лёшка отпрянул от окна и стал лихорадочно соображать. Судя по происходящему, затевалось что-то нехорошее. Троица явно шла за Артёмом в развалины. И верёвка в руках Вади предназначалась именно тому. Что делать, Лёшка не знал. Предупредить Артёма? А что если ничего не произойдёт и Лёшкины догадки пустые? Поднять порожняковый кипеш означало выставить себя на посмешище. Дождаться, когда что-нибудь начнёт происходить, и вмешаться? Но вмешиваться в чужие разборки среди пацанов было не принято. Можно было попасть в серьёзные непонятки и существенно усложнить себе всю дальнейшую судьбу.

А между тем, Лёшка не ошибался. С того самого момента, как "Татарин" согнал Вадю с его кровати, последний не находил себе покоя. Авторитет его падал. Пацаны из активистов стали коситься на него с подозрением, и Вадя понимал, что если в ближайшее время он ничего не предпримет, то хорошей жизни наступит конец и его зачморят свои же. Однако и на "Татарина" он лезть боялся. Тем более что подписать пацанов на такую тему Вадя навряд ли бы смог. Поэтому он решил ударить по новому "Татаринскому" другу. Рассчитывая опустить того, он тем самым хотел нанести "Татарину" двойной удар. Первый - лишить его друга, а второй - показав, что он принимает самостоятельные решения, кого карать, а кого миловать, и это значит, что если "Татарин" не одумается, то Вадя рано или поздно сможет добраться и до него. Подбить пацанов на помощь в этом мероприятии Ваде труда не составило. Подписываться за новичка никто не собирался, а безнаказанно поиздеваться над кем-нибудь хотелось всем. Поэтому Вадя взял троих самых преданных ему пацанов из актива, и они решили связать Артёма и сделать его петушком, чтобы потом использовать для своего удовольствия. Запугав одного из воспитанников и приказав ему заманить Артёма на старый корпус, они теперь крались следом за ним в предвкушении задуманного развлечения...

- Татарин! - вывел Лёшку из его раздумий крик Артёма. - Татарин, ты где?

Лёшка замер. Никакого "Татарина" в здании не было. Ещё пятнадцать минут назад Лёшка облазил практически весь подвал и первый этаж и никого не заметил. Значит, кто-то специально сказал Артёму, что его здесь ждёт "Татарин", а это означало только одно: Лёшка был прав в своих догадках...

Лёшка ещё раз выглянул в окно и, увидев, что троица ещё далеко, аккуратно ступая, перешёл в соседнюю комнату и, встав в оконный проём, посмотрел вниз. Был второй этаж. Лешка осмотрелся вокруг. Его внимание привлекла находившаяся прямо под окном старая куча песка. Если она окончательно не загрубела от дождей и снега, то должна была бы, в случае чего, смягчить Лёшкино падение. В любом случае, более удачного места для прыжка не было. Поэтому, взявшись руками за оконный проём, он закрыл глаза и, оттолкнувшись ногой, выпрыгнул. Через несколько секунд Лёшка почувствовал, как ноги по щиколотку погрузились в мягкий песок. К тому же, падая, он поднял руками пыль, и теперь, отплёвываясь от неё, пытаясь остаться незамеченным, стал пробираться кустами, после чего что есть духу пустился к мастерским искать "Татарина". Времени было катастрофически мало.

Как Лёшка и рассчитывал, "Татарин" крутился именно там. Спрятавшись за угол, он курил вместе с каким-то пацаном, развлекавшим его весёлой историей. "Татарин" громко смеялся и только собирался было в очередной раз затянуться, как в него на полной скорости врезался Лёшка.

- Ты чего, ахуел, малой?! - опешил тот. - Я тебя, блять, сейчас...

Лёшка мотнул головой и, пытаясь отдышаться, махнул рукой в сторону старого корпуса.

- Там Артём... Вадя...

- Где?! Какой Вадя?! - "Татарин" схватил "Лёшку" за грудки. - Раздупляйся, малой, быстрее давай.

- В старом корпусе, - выдыхая, стал тараторить Лёшка. - Их трое... Вадя и какие-то из актива. Артём там один, и, судя по всему, ему сказали, что ты там его ждёшь.

- Блять! Что за нахуй!? - в одну секунду перед глазами "Татарина" возник невидимый образ "Мюллера": "Чё ты делать будешь с ним, мне пох... Хоть в жопу его еби. Но если, не дай бог, с ним что-то случится или он сам на себя от "душняка" руки наложит, пеняй на себя... Поедешь на тюрьму, а следом за тобой и подписанная тобой малява".

Сердце "Татарина" противно сжалось от ужаса.

- Пиздец им всем! - прорычал он. - А ну побежали, малой, и быстрее. Хули ты ему сам-то не помог?

Лёшка рванулся вслед за "Татарином", пытаясь оправдываться.

- Я не знал, что что-то будет вообще... Думал, просто так всё... Но когда он тебя позвал, я увидел тех троих, которые крались, и решил бежать за тобой... А самому влазить в чужие разборки - западло.

- Западло... Западло... - передразнил "Татарин". - Не дай бог что-нибудь с ним случится, я тебе покажу "западло".

Лёшке стало нехорошо.

Подбежав к общаге, "Татарин" приказал дальше идти вдоль забора через кустарники. Он с ловкостью индейского следопыта бежал на полусогнутых ногах, то приседая, то увиливая от колючих, цепляющихся за робу веток. И когда они с Лёшкой вынырнули в дверном проёме заброшенной общаги, стоявший на шухере пацан даже опешил. "Татарин" выскочил, словно из-под земли. Поднеся палец к губам, он со всей силы дал пацану пинка под зад, и тот что было мочи понёсся прочь.

Дальше "Татарин", на секунду прислушавшись к тишине, кивнул Лёшке, и они, стараясь ступать как можно аккуратнее, на цыпочках, пошли к лестнице, спускавшейся в подвал. Пройдя один пролёт, они наткнулись на ещё одного пацана. Тот, встретившись с "Татарином" взглядом, открыл было рот, но "Татарин", кинув в его сторону свой тяжёлый взгляд, покачал головой, и пацан весь словно сжался, вдавливаясь в стену и давая возможность им пройти.

Когда они подошли к двери, у Лёшки ёкнуло сердце. Опять этот подвал. Опять это самое место, где Лёшка опускал Саньку, а потом пытался вскрыться из-за "Гвоздя". И теперь он снова волею судеб оказался на этом роковом для него месте.

 

Часть 5

"Татарин" приложил ухо к металлической двери. Оттуда доносился чей-то едва различимый приглушённый бубнёж. Резко дёрнув ручку на себя, они с Лёшкой буквально вломились внутрь. В этот же момент за их спиной послышались торопливо убегающие наверх шаги.

В самой же комнатке, в углу, переваленный через ящик, лежал Артём. Руки его были туго связаны за спиной, а штаны с трусами спущены. При тусклом свете подвальной лампы бледно выделялись оголённые ягодицы. Еле слышный стон доносился из заткнутого рта. Артём был весь грязный, помятый, измазанный пылью. Руки были расцарапаны, а косточки на них сбиты. Вадя был тут же. Судя по Вадиному виду, сломать Артёма стоило ему с подельниками немалых усилий. У него был подбит глаз. По скуле синеватыми разводами расплывался уже отчётливый синяк. Вадя то и дело поднимал голову кверху, шмыгая разбитым носом, пытаясь таким образом остановить появлявшуюся кровь. В комнате было накурено шмалью. Смятая пустая пластиковая бутылка с замотанным фольгой горлышком валялась тут же.

- Пидор, сука!.. - ругался Вадя. - Не хотел отсосать по-хорошему, сейчас станешь пидором по-настоящему... Общеотрядным... Каждый будет тебя ебать, даже самый конченый чухан, если захочет. Обещаю тебе!

От резко открытой двери Вадя даже вздрогнул. А когда увидел появившегося в дверях "Татарина", отпрянул к стене, прижавшись к ней спиной, и на шатающихся от ужаса ногах стал медленно съезжать вниз.

- Малой, на стрёме! - кивнул "Татарин" Лёшке на дверь.

Лёшка встал у дверного проёма, загораживая спиной двери, прислушиваясь к тому, что может происходить за ними. Он боялся, что Вадины подельники могли побежать за подмогой, и тогда бы им троим пришлось туговато. Но его опасения были напрасны. Никто не собирался встревать в "качели" с "Татарином" из-за какого-то стрёмного активиста.

"Татарин" медленно прошёлся по помещению. Обвёл его взглядом. Подойдя к Артёму, он, отвернув голову, рукой натянул на того брюки. После чего он подошёл к Ваде и, обдав того своим не обещавшим ничего хорошего взглядом, выговорил:

- Общеотрядным пидором, говоришь? Сойдёт.

И тут же со всей силы врезал Ваде кулаком в район груди. Вадя ойкнул и только успел хватануть широко раскрытым ртом воздух, как затем переломился пополам и, свалившись на пол, сжался в кокон. "Татарин" пнул его ещё пару раз ногой, а потом подобрал кусок бутылочного стекла, вернулся к Артёму и перерезал тому верёвку на руках.

Артём вставал тяжело. Поднявшись с ящика, он с трудом рукой вытащил скрученную тряпку из своего рта и, отбросив её в сторону, стал заправляться.

- Ты нормально? - спросил его "Татарин".

- Я нормально?! - переспросил Артём. - Я? Нормально!? Нет, я нихуя не нормально... Я даже совсем нихуя не нормально.

Артём хотел было двинуться с места, но чуть не полетел в бетонный пол носом. Подняв брошенный "Татарином" кусок стекла, он перерезал верёвку, связывающую ему ноги, и быстро пошёл в сторону валявшегося на полу Вади.

- Сука! Пидор! - он со всей силы впечатал в того свою ногу.

- Убьёшь, "Ерёма", не надо! - "Татарин" взял было Артёма за локоть, но тот так глянул на него, что "Татарин" моментально убрал свою руку.

- Я его убью сейчас тут... Зарою к хуям! - бесновался Артём, нанося один удар за другим по валявшемуся и потерявшему волю к сопротивлению активисту.

- "Ерёма", я тебе говорю - успокойся, - опять начал "Татарин". - Мы проще сделаем. Повесим сейчас этого пидора, и делов-то... Малой, - позвал он Лёшку, - а ну, принеси вон ту верёвку.

Лёшка, отойдя от двери, собрал валявшиеся возле ящика верёвки, которыми был связан Артём, подал их "Татарину". Тот стал их распутывать, завязывая на одном конце петлю покрепче. Затем, держа в руках эту петлю, он подошёл к Ваде, подсел на корточки и, взяв того за подбородок, поднял Ваде голову и сказал спокойным, ровным голосом:

- Сейчас у тебя есть всего один-единственный вариант самостоятельно ответить за свой косяк. И ты знаешь какой. Если нет, то через пять минут ты будешь болтаться дохлый вон на той балке. Доказать один хуй никто ничего не сможет. Старик "Ерёмы" всё замажет, правда, ты об этом уже не узнаешь, потому что будешь дохлым уебаном. Понял? Я тебя, сука, спрашиваю - понял?

Вадя закрыл глаза.

- Если понял, ты знаешь, что делать.

"Татарин" плюнул тому в лицо, затем взял свою петлю и, подойдя к металлическому швеллеру, проходящему от одной стены к другой, перебросил петлю через него. Вадя опять открыл глаза и, увидав прямо перед глазами качающуюся верёвочную петлю, чуть было не разревелся. Его стало бить мелким нервным ознобом. Он понял, что это конец. Что выбора у него не осталось. Он проиграл. Проиграл обидно и по-крупному... Обтирая рукавом куртки лицо, он стал медленно подниматься, затем молча опустился на колени и замер.

- Молодец! - похвалил его "Татарин". - Давай, "Ерёма", начинай!

Артём подошёл к Ваде, медленно расстёгивая у того перед лицом свои штаны. Оттянув резинку трусов себе под яйца, он приказал:

- Соси, петух! И если хочешь сберечь зубы, то лучше ими даже не касайся.

Лёшке почему-то стало неприятно, и он отвернулся. Пытаясь не смотреть на происходящее, он оглядывал стены подвала, но его взгляд то и дело пересекался с ритмично двигающимися ягодицами Артёма. Штаны с того спали окончательно на щиколотки. Трусы Артём спустил поудобнее себе на бёдра. То и дело обзывая Вадю разными ругательствами, он бил его время от времени по голове, потом умолкал и, сопя, продолжал свои движения.

"Татарин" сел на ящик, закуривая.

Спустя какое-то время Артём замер и сипловатым голосом, хрипло проговорил:

- Принимай, пидор! Глотай... Глотай всё! Куда, блять, ебало воротишь... На лицо принимай... Вот так, сука... Вот так... Оближи давай. Нежнее, сука. Язык достань... Вот так...

Затем Артём подтянул трусы и, поправив в них член, натянул брюки, застёгивая их. Отойдя, он не преминул пнуть Вадю в бок ногой. Тот покачнулся, но не упал и продолжал стоять со стеклянным взглядом на коленях дальше.

Следующим был "Татарин". Он с какой-то подчёркнутой злобной жесткостью стал долбить Вадю в рот, от чего тот кашлял, стонал и давился. "Татарин" за это бил его ногой по бокам и даже несколько раз угрожал пустить того ночью "на хор", если он не будет стараться. После этого уже с новой силой он принимался вталкивать Ваде в рот свой член.

Когда всё закончилось, "Татарин", застёгивая брюки, отошёл и кивнул Лёшке:

- Давай, малой, теперь ты.

Лёшка замялся. Не то чтобы ему было жалко Вадю или не хотелось присунуть, просто обстановка была какая-то давящая, даже тяжёлая. Но, вспомнив наставления Цвана насчёт жалости и поймав недоумённый взгляд "Татарина", который, видя Лёшкино замешательство, уже открыл было рот, чтобы отпустить в сторону того какую-нибудь плоскость, Лёшка решился. Не дожидаясь повторного приглашения, он подошёл к Ваде вплотную, дёрнул себя за брючный ремень, расстегнул пуговицу, ширинку, приспустил штаны вместе с трусами и, ткнув молча член Ваде в губы, закрыл глаза...

Уходили они втроём: "Татарин", Артём и Лёшка, а Вадя всё с тем же пустым взглядом продолжал стоять на коленях. Его судьба уже никого не интересовала.

- Пусть делает, что хочет! - сказал "Татарин", поднимаясь с ящика, когда Лёшка привёл себя в порядок. - Похуй на него. Он получил, что хотел.

- А если реально удавится? - Артём кивнул в сторону качающейся петли.

- Да и хуй с ним, одним пидором меньше будет, - и пацаны вышли из комнаты.

Уже поднимаясь по ступенькам, Артём, растирая подбитую щёку, спросил:

- А ты откуда узнал, "Татарин"? Ведь эти пидоры накинулись на меня внезапно, я вообще ничего не сумел сообразить. Ещё сверху у дверей дрались, пока по ступенькам сюда не скатились. Это они затащили меня сюда.

- Малого вон благодари, - кивнул "Татарин" на Лёшку, - это он кипеш поднял и меня позвал. Я вообще не при делах был.

- Спасибо, - повернулся Артём к Лёшке и протянул руку, - я теперь твой должник. Я таких вещей не забываю.

Лёшке в одну секунду стало как-то тепло и приятно, и он крепко пожал протянутую руку.

- Да ерунда, - пробурчал он смущённо, - это же беспредел - толпой на одного, втихаря... Это не по-пацански. Я случайно запалил это, ну то есть как ты звал "Татарина". Вот и метнулся за ним.

- Да это тот пидор, - Артём кивнул вниз, где был Вадя, - чухана какого-то подбил меня развести, что типа "Татарин" здесь ждёт... Я и повёлся, как Буратино.

- Разберёмся... - сказал "Татарин", выходя на улицу, - теперь надо думать, чего воспетам лепить. Видос у тебя, конечно, пиздецовый.

Артём пожал плечами.

- Чё-то нагружу. Мне же один чёрт нихуя не будет.

- Так-то да, - согласился "Татарин", - но после всех этих кипешняков, что тут были, воспеты за любой синяк ебут, а у тебя такой вид, будто на тебе слоны топтались... Ладно, малой, ты беги, - обратился он уже к Лёшке, - нам ещё с "Ерёмой" потрещать надо. Спасибо тебе ещё раз за всё. Скоро свидимся.

 

Часть 6 (последняя)

Лёшка пожал руку "Татарину" и пошёл в сторону общаги, мысленно переживая вновь и вновь происшедшее, где-то очень глубоко в душе чувствуя, что в его судьбе происходит некий перелом, способный избавить от того мучительного чувства внутреннего беспокойства, которое одолевало в последнее время. Теперь Лёшка был уверен, что всё будет хорошо, однако был единственный момент во всём этом, который его серьёзно пугал: ему не давала покоя недавняя сцена в кабинете "Мюллера", невольным свидетелем которой он стал. Что делать с этим всем, Лёшка не знал, но сейчас он старался гнать от себя эти мысли как можно дальше, чтобы не портить себе хорошее настроение.

Артём же, глядя в спину уходящему Лёшке, сказал "Татарину":

- Нормальный вроде пацан. Надо его "приподнять".

Однако, к своему удивлению, вместо согласия "Татарин" повернулся и, посмотрев на Артёма, процедил сквозь зубы:

- Ты чего, реально, блять, не понимаешь, что произошло?! Если бы не малой, ты бы уже кукарекал. Тебя какой-то пидор положил поперёк шконаря... Ты попался на голимый разводняк, как последний лох!

- Но "Тата..." - хотел было начать оправдываться Артём, но тот грубо оборвал его.

- Я не закончил! Я реально не могу понять, ты что, не догоняешь всего пиздеца, произошедшего здесь?!. Здесь же нихуя не пионерский лагерь. Здесь нет ни мам, ни пап, ни вожатых... Тебя реально могли ВЫ-Е-БАТЬ! И ты это клеймо не смыл бы уже никогда в жизни. Везде! Везде, куда бы ты не попал, на тюрьму или на воле, ты бы оставался пидором и в тебя бы совали хуи всё кому не лень. А потом ты бы тупо сгнил от какого-нибудь СПИДА. И это, блять, цена твоего легкомыслия.

- Чё ты начинаешь, "Татарин"? - сказал тихо Артём, опуская глаза под справедливым грузом "Татаринских" обвинений.

- Я не начинаю, я просто, блять, хуй знает, как тебе ещё объяснить, что мы нихуя тут не в "Зарницу" играем. Тут реально серьёзные, тяжёлые дела, и любая, блять, любая неосторожность может перечеркнуть всё, сломав жизнь не только тебе самому, но и хуевой туче людей. Опустили бы тебя, пизда была бы мне. Я бы зашкварился... У меня бы начались непонятки... Нахуй мне эти качели... "Ерёма"! Я хочу, чтобы ты это понял! Чтобы до тебя дошло, что тут произошло.

- Я понял, "Татарин"! Извини! Я реально лоханулся. Больше такого не повторится. Я тебе должен, пиздец. Ты теперь будешь мой лучший друг. Братом будешь, если захочешь. Мне реально не по себе за свою косячность.

Видя, что Артём не на шутку перепугался, "Татарин" сменил гнев на милость:

- Ладно, проехали. Но, блять, помни, всегда помни, что нехуй расслабляться. Только вверх! Только по головам... И да, ты мне теперь должен, бггг...

"Татарин" улыбнулся своей белозубой улыбкой, от которой у "Артёма" слегка отлегло на сердце.

- Само собой, - сказал он, и пацаны пошли дальше.

Зайдя в расположение, "Татарин" велел Артёму постараться привести себя максимально в порядок, а сам пошёл к "Гансу" в каптёрку. "Ганс", впустив "Татарина", стал суетиться, доставая кружки, чайник, заварку.

- А ну позови дневального, - велел "Татарин".

"Ганс", бросив все свои приготовления, выскочил за дверь и уже через несколько секунд вернулся в компании парнишки, рукав которого украшала красная повязка:

- Блять, никак не могу привыкнуть к этому вашему козлячему цвету, - поморщился "Татарин", - как вы её носите?! И не западло же вам!.. Давай позови сюда "актив", кого найдёшь. Всех этих ваших сук из совета...

Дневальный молча кивнул головой и исчез. "Ганс" принялся за прерванное занятие.

Через какое-то время, не успел "Татарин" отпить из кружки глоток ароматного, свежезаваренного чая, как дверь открылась, и в каптёрку вошли четверо. Это были крепкие, в чистой, отутюженной робе пацаны, в которых "Татарин" безошибочно определил членов совета внутреннего порядка.

- Ваш Вадя пидор! - начал "Татарин" без каких-либо отступлений. - Сам встал на колени и отсосал троим. Свидетели есть. Более того, он реально по беспределу хотел выебать пацана, чем подтвердил всю свою пидорскую сущность, - "активисты" переглянулись между собой, а "Татарин", между тем, продолжал: - Мне похуй, что вы с ним будете делать дальше и как решать свои дела, факт в том, что он загасился и я уже всем, кому надо, отстучал, чтобы нормальные пацаны не попали по незнанке в непонятки, и судьба его дальнейшая - это судьба хуесоса. Но я позвал вас не для этого. Поскольку преподы и воспеты вас назначили рулить, типа, порядком, вы должны переизбрать себе "бугра". Это во-первых. Несолидно пидору рулить козлами, - "Татарин" гыгыкнул свой шутке. - Во-вторых, жить дальше будем следующим образом: дисциплина, учёба, спорт - это ваше. Наказывать, кого-то пиздить или, не дай бог, опускать - только с моего согласия. Все непонятки между пацанами разруливаю Я. Конечное решение по всем вопросам принимаю Я. Бабки на общак собираю Я. С общака грею, кого надо, тоже Я. То есть, чтобы вы понимали, любая хуйня, которая произойдёт за моей спиной или без моего ведома, будет жёстко пресекаться и наказываться. Кто захочет залупнуться, поедет к Ваде на шконарь - помогать ему в его нелёгкой работе. А то одного рта, походу, на всех мало будет. Всё поняли?

"Активисты" дружно кивнули.

- Чё вы гривами машете? Языки в жопу позасовывали? Я понятно излагаю?

- Да, - нестройным хором пробормотали те.

- Ну и чудненько! Свободны.

И "активисты", выдохнув с облегчением, вышли из каптёрки.

Когда двери за ними закрылись, "Татарин" погрузился в свои раздумья. То, что сегодня произошло, было для него неожиданным подарком судьбы. Видя в Артёме, помимо источника обогащения, ещё и гарантии личной безопасности от произвола воспетов, "Татарин" постоянно думал над тем, как бы покрепче того повязать с собой. И вот сегодня, с помощью Лёшки, он получил такой великолепный подарок. Но этого "Татарину" показалось мало. Повязать надо было намертво, чтобы Артём чувствовал полную зависимость от него дальше и понимал, что именно "Татарин", как никто другой, способен влиять на его дальнейшую судьбу.

"Татарин" дул в кружку и, мелкими глоточками отпивая горячий чай, пытался комбинировать. Морща в раздумьях лоб, он всячески старался понять, что же можно сделать дальше, и уже через какое-то время нужное решение было найдено. "Татарин" даже улыбнулся своей "придумке". Дело оставалось за малым: нужно было найти подельника. Однако и в этом случае "Татарин" уже точно знал, к кому он обратится за помощью...

Лёшка же, наоборот, пребывал в приподнятом настроении, чего давно не было. Он чувствовал некое нервное возбуждение от всего произошедшего в этот день. Ему не было жаль ни Вадю, ни Артёма. Для него до сегодняшнего дня это были люди из другого мира, который с Лёшкиным никак не пересекался. Однако именно это пассивное невмешательство и напрягало его тем, что носило все признаки некой неустойчивой хрупкости, способной в любой момент качнуться в неприятную для Лёшки сторону. И защиты при этом Лёшке ждать было абсолютно не от кого. Однако после событий, произошедших сегодня, Лёшка осознавал и, главное, чувствовал, что этих самых неприятностей ждать уже не стоит. Он понимал, что его сегодняшняя услуга Артёму, за которого с такой самоотверженностью готов был бросаться в бой сам "Татарин", и есть гарантия Лёшкиного беззаботного существования в ближайшее время. И это вселяло надежду.

Лёшка сидел вместе с пацанами в курилке и слушал очередной анекдот про Винни-Пуха. Ему было хорошо и весело. Ни о чём не думалось. Всё плавало в какой-то приятно щекочущей душу безмятежности. В таком состоянии его и отыскал дневальный, сообщив, что Лёшку немедленно ждут на вахте. Докурив, он недоумённо пожал плечами и, затушив окурок, отправился к зданию админ. корпуса. Всю дорогу, пока шёл, Лёшка пытался представить, зачем он, собственно, так внезапно мог понадобиться. Но, не придумав никакого разумного объяснения, открыл входные двери и зашёл внутрь.

Всё оказалось куда приятнее, чем он мог представить. Лёшку ждала посылка. Несмотря на то, что почту давно выдали, Лёшкина передача продолжала стоять на столе. "От матери наверное", - подумал он, расписываясь в получении.

- Бери давай, всё уже проверено, - кивнул воспет на стол, Лёшка сгрёб в охапку шуршащие пакеты и поволок их в отряд.

Снова проходя мимо курилки, он услышал одобрительные возгласы пацанов и шутливые требования поделиться "кабаном". Лёшка ответил, что без проблем всё кинет на общак, но только после того, как заберёт оттуда личные вещи.

Зайдя в отряд, он в коридоре столкнулся с компанией из трёх пацанов, которые пинками подгоняли Вадю по направлению к сушилке. Вадя был бледный и поникший. Лицо его, несмотря на то, что было припухшим от побоев, осунулось и обвисло. Взгляд был безразличный ко всему происходящему. Пацаны же, которые его подталкивали, наоборот, были весёлые и возбуждённые. Лёшка мог со стопроцентной уверенностью сказать, что произойдёт в сушилке дальше, но поскольку к нему это всё уже не имело никакого отношения, он молча проводил компанию взглядом и пошёл дальше к каптёрке.

Постучав в двери, Лёшка дождался, пока щёлкнет замок, и дёрнул за ручку. На пороге стоял "Ганс".

- "Кабана" подогнали, - кивнул Лёшка на пакеты.

"Ганс" как-то неуверенно глянул назад, потом на Лёшку и только хотел что-то сказать, как из другой комнаты послышался одобрительный голос "Татарина":

- "Кабан" - это хорошо! "Кабан" - это душевно. Тащи его сюда, малой, сейчас потрошить будем.

"Ганс" подвинулся, пропуская Лёшку внутрь и тут же снова закрывая двери на замок.

Подойдя к столу, Лёшка водрузил пакеты на стол и сказал:

- Тут на общее. Надо глянуть, что вообще прислали. Я сам ещё даже не смотрел.

Открыв пакет, первое, что он увидел, был разорванный конверт с торчащим из него листком бумаги.

Лёшка взял письмо в руки, повертел его, раскрыл и тут же обомлел.

- От матери? - спросил "Татарин", ныряя в пакеты и извлекая на стол консервы, конфеты, печенье, сало и копчёную колбасу.

- Нет... - сдавленным голосом сказал Лёшка, пытаясь унять учащённое сердцебиение. - Я пойду. На секунду...

- Ну давай, - безучастно бросил "Татарин", поглощённый своим занятием.

Лёшка вышел в коридор и как можно быстрее отошёл в сторону. Спрятавшись в кабинете самоподготовки за огромной китайской розой, подальше от чужих глаз, он дрожащими от волнения руками снова развернул листок.

Это было письмо от Витьки "Бэхи".

 

страницы [1] . . . [4] [5] [6]

Жирная бывшая Секс порно рассказы и эротические

01:15:54 массаж голышом, лесби массаж 5 лет назад Upornia 04:04:24 японская теле, массаж голышом, японская служанка, пенный массаж, японская домработница, голая служанка 11 месяцев назад Vjav 01:00:50 трах в соски хентай, хентай зрелые, массаж блондинки японец, японский массаж сосков, массаж голышом, зрелая голая соло, ебут в соски хентай, эротический массаж любительское, голые зрелые японки, массаж зрелой 4 года назад Analdin 54:26 голая попа соьо, оргазм верхом на вибраторе, массаж голышом, верховая езда вибратор оргазм, соло на природе оргам 4 года назад Analdin 01:11:32 публичная мастурбация любительское, индийский массаж, индианки мастурбация, индианки двойное проникновение, голая японская толстушка, публично голая, зрелые японки массаж, голые индейцы, индийские толстушки, двойное проникновнеие азиатки 4 года назад Analdin 47:05 две госпожи секут раба, спанкинг массаж, госпожа кнут рабыня, унижение ногами, унижение рабыни, две госпожи фемдом, фут фетиш унижение раба, фут фетиш раб, фут фетиш унижения, порка ступней 2 года назад Upornia 02:07:18 анальный массаж девушке, азиатки анал боль, девочки трогают мальчика, голый мальчик, голые мамки, мамка и мальчики, медсестра массирует, массаж анала, азиатка больно анал, анаал боль азиатки 8 лет назад TheClassicPorn 01:15:37 эротика фильм, массаж голышом, голвя массаж, эротический фильм, чувственный массаж, эротическое кино, немецкие фильмы эротика, голый массаж, обнаженные женщины, немецкий массаж 4 года назад xHamster 45:40 пухлые массаж, массаж писи, с предмеатми, голая на массаже, жирный 11 лет назад HClips 47:05 две госпожи секут раба, госпожа порет, фемдом муж раб, порка голой, две госпожи раб, фемзом кнут, унижения раба мужчины, порка голых раб, госпожа порка раба 8 месяцев назад ABXXX 42:51 массаж голышом, писькой ласкает член, голый массажист 1 год назад TnAflix 46:21 оргазм зрелой жены, лесби оргазм массаж, жена массаж лесби, зрелые лесби массаж, голый массаж, азиатки лесбиянки массаж, лесби азиатки оргазм, секс мамсаж лесбиянки, лесбийский массаж зрелых лесбиянок, лесби массаж оргазм азиатки 3 года назад Lesbian8 55:46 японский массаж сосков, массаж голышом, голые японские натурщицы, японский эротический массаж, голый масаж, японский масаж и секс, японские порно страсти, японский масаж маслом секс, фингеринг массаж, японский эксперимент 4 года назад Analdin 42:59 массаж голышом, мама фут фетиш, голый массаж, зрелые фут фетиш, масаж ног маме, эротический массаж ног, зрелые ножки фут фетиш, зрелые мамы фут фетиш, мамы фут фетиш 5 лет назад xoZilla 42:34 1 год назад TnAflix 41:02 массаж голышом, спорт зал голые, голые бассейн 2 года назад JizzBunker 42:28 азиатки с большими сиськами, девочка с большой грудью мастурбирует, девушки голышом, горячий лесбийский массаж, массаж груди азиатки, лесби массаж мастурбация, массаж большой груди лезби, мастурбация большие сиськи, лесби трогать грудь, трогает большую грудь 11 лет назад Txxx 41:51 скрыта массаж, массаж голышом, случайно, скрытая камера массаж, голый масаж, массаж скрытая камера, случайно голоые 5 лет назад VoyeurHit 42:28 азиатки с большими сиськами, азиатки массаж мастурбация, лесби большая грудь, массаж груди азиатки, лесби. Эротические рассказы. Лучшие рассказы на нашем Эротическая сказка: Русский, Татарин, Араб и Швед. 3 сентября Татарин Тимур Беденашвили Татарин ильяс Меня тимур лысый татарин Меня тимур еб Татарин ил Татарин иль Татарин илья Обрезанный татарин. Татарин тимур - порно

Познакомлюсь с татарином из Тюмени

Откровенный эротический порно рассказ доступен для чтения и скачивания. Скачать его можно под историей, в отдельном блоке. У большой лестницы входа в отель группками стояли студенты: девушки в дорогих мягких шубках, парни в небрежно расстегнутых ярких куртках. Однокурсники перешучивались, окликали друг друга. Время от времени вспыхивал веселый смех. Спрятавшись за толстой колонной, я невольно сравнивала свой серый толстенький пуховик с манким оперением моих сверстников. Надо спросить у Глеба с Семеном, купить ли мне куртку поярче. Я вздохнула и погрела ладошкой покрасневший от мороза нос. Соседка Ленок отчаянно строила глазки белобрысому, дорого одетому парню. Который, в свою очередь поглядывал на Дарью, эффектную длинноногую красотку в снежно-белой шубке. Со злорадством я обнаружила, что Ленок тоже выглядит не ах, меховый воротник ее куртки, как и весь вид в целом, был потрепан то ли молью, то ли жизнью, в общем не вау. Когда за нами подъехал автобус, парней все-еще не было. Видимо задержались за завтраком или долго принимали душ. На сердце стало неспокойно, я занервничала, крутила головой, боясь пропустить их появление. Наконец, почти все сели, и пришлось поплестись на посадку. Если парни раздумали отправляться на экскурсию, и поехали по своим делам (слышала как обсуждали музыкальный магазин), мне придется целый день провести под тычками Ленка. Но грустить мне довелось недолго. Уже занося ногу на ступеньку, я почувствовала как сильные руки приподняли меня за талию, помогая подняться в автобус. Оглянулась. Глеб. Ах. Лицо бывшего соседа выглядело расслабленным и довольным, он мазнул по мне взглядом и посмотрел поверх головы, выглядывая свободные места. За ним с пакетом в руках лез Семен. Увидев меня крепыш, озорно подмигнул и тут же осклабился, уставившись на чью-то девичью попку, нагнувшуюся в проходе. — Держите меня трое — заорал он, — вижу бампер невиданной привлекательности. Кто ты, о жопастая нимфа? Вокруг посыпались смешки и личные данные о нимфе. Света, так оказалось зовут девушку, не торопясь выпрямилась, сдула со лба прядь и так же радостно завопила. — Я твоя мокрая недостижимая мечта, о жирный глазастый сатир. — Мокрая? — обрадовался Сема, — иди сюда, ща проверю, не вводишь ли ты в заблуждение нас, наивных ботанов. Пока они перекрикивались к явному удовольствию друг друга и слушателей, Глеб схватил меня за руку и потащил в самый хвост на единственные свободных места. Точнее была еще парочка одиночных, но совместные оказались только в дальнем последнем ряду, завершающим блоком из нескольких кресел от окна до окна. Занято было только одно место, вихрастым худеньким пареньком с большой сумкой на коленях. С собой что-ли все вещи возит? Меня затолкали к окну. Рядом сел Глеб, и последним прибежал довольный Сема. — Я б вдул, — азартно прошептал он, скаля зубы, — вроде она не против дать, как думаешь? — Кто, Света-бампер? — Глеб стянут свою куртку и принялся стаскивать мою — даст,

Сосед татарин - порно рассказы и секс истории для

Всем привет, спасибо за внимание. Данный рассказ должен был бы родиться в другой главе, и я его со временем перенесу и переделаю. Я просто как раз вернулся с шашлыков и пользуясь отличным настроением, взялся за перо. А наполовину татарин как раз сидел рядом и помогал править текст, так как подвыпивший я мазал по клавишам. Продолжение пока не получается, так как не было выходных, а при жене я особо не могу писать, так как приходится постоянно скрывать текст, потому как все истории достаточно приближены к реальным, только меняются имена, и время действия. Жена может задать неудобные вопросы насчет персонажей — не отбрехаюсь. Так что не раньше следующей недели.)). Эротические рассказы. Лучшие рассказы на нашем Эротическая сказка: Русский, Татарин, Араб и Швед. 3 сентября

татарин - порно рассказы и секс истории для взрослых бесплатно

Часть 1

Понимая, что уже глубокая ночь, и "Татарин" наверняка хочет спать, Артём начал говорить, стараясь быть немногословным, желая передать только саму суть происшедшего. Однако, чем больше он говорил, тем сильнее нагружал свой рассказ массой различных деталей, имевших весьма отдалённое отношение к делу, таким образом неосознанно пытаясь оправдаться, что его проигрыш был не просто стечением необъяснимых невероятных обстоятельств, а каким-то неизвестным и подстроенным ему "Муслимом" разводняком. Когда Артём закончил, в сушилке воцарилась мёртвая тишина. Артёму даже на секунду показалось, что "Татарин" уснул. Пытаясь разглядеть сидящего в темноте "Татарина", он слегка приподнялся, вглядываясь в темноту, но тщетно. Не зная, как поступить дальше, после непродолжительного молчания, Артём тихо поинтересовался:

- Андрей, ты спишь?

- Нет, - ответил тот.

Артём опять замолчал. Он вдруг остро почувствовал накрывающую его с головой волну стыда от всего, того что, происходит с ним в последнее время. Ему было некомфортно и по-особенному противно. И виной тому служил даже не бездарный проигрыш в нарды "Муслиму", который стал всего лишь следствием излишней самоуверенности самого Артёма. И не последовавшая за проигрышем паника, вызванная обвалившимся на него чувством безысходности в связи с невозможностью рассчитаться по долгам. Отдалённо всплывшая в памяти картина из подвала, когда он, так и не сумев отбиться от "Вади" и его подельников, оказался крепко связанным, лежащим на ящике со спущенными штанами, находясь в одном шаге от самого ужасного падения в своей жизни, которое только можно было представить, тоже уже не грузила его. А вот всё вместе, сложенное в единую цепочку событий, именно это заставляло Артёма краснеть, ненавидя себя, потому что казалось ему настолько диким и невероятным, что он отказывался верить в то, что это происходит именно с ним и сейчас. Не так ему рисовалось его пребывание за забором, когда он впервые переступил порог тюремной камеры. Совсем не так. И вот теперь это молчание "Татарина". Оно убивало Артёма окончательно. Понимая, что говорить всё равно что-то надо, он вздохнул и произнёс:

- Ты, наверное, устал? Пойдём спать.

- Идём, - согласился "Татарин" и поднялся.

Уже в дверях он остановился, посмотрел в темноте на Артёма и сказал:

- Ты знаешь, есть лох по жизни, а есть по принуждению, но и в первом и во втором случае это всё равно лох.

- Не начинай, Андрей, - вздохнул Артём. - Мне итак хуёво от всего этого.

- Так я и не начинаю, а просто констатирую, - "Татарин" потянул дверь на себя и, выйдя из сушилки, пошатываясь пошёл спать.

Он действительно очень устал за день, поэтому, как только его голова коснулась подушки, "Татарин" моментально провалился в глубокий, тяжёлый, алкогольный сон. Чего нельзя было сказать об Артёме. Он ещё долго не мог заснуть, раздираемый противоречивыми мыслями относительно того, что имел в виду "Татарин", выходя из сушилки, когда говорил про "лохов". С одной стороны, конечно, его замечание было справедливым, но почему тогда он вообще никак не прокомментировал сам проигрыш Артёма? То есть не кричал, не упрекал его ни в чём, не пытался учить или стыдить. Отсутствие реакции "Татарина" на его рассказ было для него самым непонятным и мучительным. Проворочавшись почти до рассвета, Артём, так и не сумев для себя объяснить поведение "Татарина" и не понимая, как ему теперь в связи со всем этим вести себя дальше, сморённый окончательно своими тяжёлыми раздумьями, задремал. За решётчатым окном было видно, как от раннего предрассветного света медленно начинают просвечиваться контуры затянувших ночное небо туч, а налетавший время от времени ветер срывал остатки листьев с медленно покачивающихся растревоженных почерневших деревьев. До "подъёма" оставалось всего два с половиной часа...

А ещё через несколько дней "Татарин" вручил Артёму требуемую сумму.

Когда Артём брал деньги, он невольно почувствовал мелкую дрожь в пальцах от волнения. Спрятав деньги в карман, он поднял на "Татарина" полные благодарности глаза и еле слышно проговорил:

- Спасибо, Андрей! Я обязательно верну.

- Вернёшь, конечно, "Ерёма", куда ты денешься? Но одним "спасибом" сыт не будешь, - улыбнулся он. - Я тебе помог. Выручил. Может, и ты мне чем-нибудь поможешь.

- Блин, "Татарин", ты же знаешь, всё что в моих силах! - вспыхнул Артём.

- Знаю. Знаю... Поэтому и хочу поговорить с тобой о деле.

Артём постарался изобразить на лице максимальное внимание, и это развеселило "Татарина".

- Ты чё, "Ерёма"? Расслабься. Я хочу предложить тебе, как денег поднять не хуёво, а ты аж напрягся весь.

- Да нет. Просто слушаю внимательно, - смутился тот.

- Ну слушай... <...>Если всё без проблем начнёт работать, поднимем столько баблосов, что выходить ещё отсюда не захочется.

- Ну, не думаю, - улыбнулся Артём, - всё таки воля есть воля. Здесь один вид проволоки на заборе уже грузит. Чо уж говорить об остальном: дубаках, воспетах, преподах.

- Ну так-то хуй поспоришь, конечно, - согласился "Татарин", - но я к тому, что можно и пребывание здесь сделать весьма нехуёвым.

- Ну, глядя на тебя, охотно в это веришь, - Артём решил сделать "Татарину" комплемент, который судя по всему тому пришёлся по душе.

- А то, - расцвёл он довольно. - Потому как шарить надо, "Ерёма". Вот и ты в движения подтянулся. И для тебя теперь всё в цвет будет. Так что не кисни больше по пустякам. Главное, вести себя правильно и с правильными пацанами общаться, тогда всё пучком пойдёт.

- Хорошо! Я всё понял. Можешь на меня рассчитывать - пообещал тот, - спасибо тебе, "Татарин", ещё раз.

И пацаны, распрощавшись, разошлись по своим делам: Артём искать "Муслима", чтобы отдать проигрыш, а Татарин к Лёшке за деньгами из общака для задуманного.

 

Часть 2

Когда Артём нашёл "Муслима" и протянул тому деньги, было видно, что последний даже несколько растерялся от того, что Артём так быстро сумел решить свою проблему. Не пересчитывая протянутые купюры, он просто небрежно сгрёб их в руку и затолкал себе в карман брюк.

- Молодец! - похвалил "Муслим". - Слово держишь. Не расстраивайся, ты реально круто играешь. Не повезло просто. Расписку твою я тебе верну сегодня в столовой. На обеде. Сейчас она не при мне. Сам понимаешь, таскать её я с собой не буду.

- Понимаю. Ок. До обеда значит. Да я и потом я не расстраиваюсь, - ответил Артём, - впредь умнее буду. А ты чего не пересчитываешь?

- А на фига? - удивился "Муслим". - Я тебе доверяю. Не будешь же ты меня разводить. Вроде сидели за одним столом. Бухали. Я же своё обещание сдержал, и никто ничего про это не знает. Думаю, что и ты не будешь бока пороть. Ты ж пацан правильный.

Артёму хоть и была приятна похвала "Муслима", но всё равно осадок оставшийся после проигрыша не давал ему покоя. И дело было даже не в проигранных деньгах. Он при любых раскладах вернёт их "Татарину", как только появится такая возможность. Скорее всего, в нём говорило растревоженное самолюбие и осознание того, что его на ровном месте банально развели на деньги. Артём снова вспомнил слова "Татарина" о лохах, которые тот сказал ему тогда в сушилке, и вздохнул. Лохом себя Артём, конечно же, не считал, но теперь такой досадный поворот судьбы его реально напрягал и расстраивал.

- Тогда всё? Без претензий? - спросил он, возвращаясь обратно из своих невесёлых раздумий.

- Та какие могут быть претензии? - рассмеялся "Муслим". - Всё гуд, "Ерёма". Чо уж тут ещё скажешь.

- Ну ок. Пойду я дальше тогда по делам, - Артём развернулся и пошёл по направлению к складам. А "Муслим" ещё какое-то время смотрел ему в след, грея рукой в кармане брюк переданные Артёмом деньги. Настроение у него было отличное.

Отличное настроение было и у "Михея". После последнего разговора с "Туристом" он решил не откладывать в долгий ящик вопрос с вербовкой шныря и, быстро собрав всю необходимую информацию о всех, кого припахивали убирать в административном корпусе, остановился на одном из пацанов по кличке "Чуня". Это был пухловатый пацан, с блестящим сальным лицом, трусливо бегающими глазами и вечно шмыгающим носом. Пацаны рассказывали, что стучал он в своё время безбожно, и информация текла из него, как вода из дырявого ведра. Сначала это всех забавляло, и пацаны даже, прикалываясь на "Чуней", подсовывали ему всякие небылицы, о которых тут же становилось известно администрации, но вскоре эти забавы всем надоели, и когда терпеть эту сочащуюся информационную диарею стало невозможно, "Чуню" решили проучить раз и навсегда. Тогда то его и забрали на административный корпус наводить порядок. Жил он тоже отдельно от всех в комнатке "приежки" с другими такими же своими собратьями по несчастью подальше от основного контингента.

Выманить "Чуню" для разговора оказалось не так уж просто, так как он старался лишний раз не покидать без надобности пределов административного корпуса, чтобы не оставаться без контроля воспетов. И "Михею" даже пришлось пуститься на небольшую хитрость, чтобы вытащить "Чуню" на разговор. Во время последнего приёма у штатного психолога Ирины Сергеевны, или Ирочки, как называли её пацаны, таращась больше на упругую, сжатую узкой белой блузкой грудь нежели слушая замысловатые психологические заключения, "Михей" обмолвился про свой давний конфликт на почве личной неприязни с ещё одним воспитанником и назвал фамилию "Чуни". "Ирочка" пообещала в конфликте разобраться и попросила воспета привести "Чуню" к ней в кабинет. Затащить того в пыльную подсобку находившуюся под лестницей, где хранились швабры с вёдрами и лопатами, после разговора с психологом было для "Михея" делом нескольких минут. Приложив слегка "Чуню" кулаком, он сбил того с ног и поставив на колени велел:

- Замри, сука! Иначе живым отсюда хуй выйдешь!

"Чуня", скованный ужасом, стоял, затаив дыхание, боясь пошелохнуться. Как он ни старался петлять, избегая встречи с пацанами, но теперь, стоя на коленях посреди вонючей, пыльной, пахнущей мокрыми половыми тряпками подсобки, он испытал реальный страх за свою жизнь. Тем более что перед ним находился не кто-нибудь, а "Михей", который мог сделать с "Чуней" всё что угодно. Осознавая, что он попал, "Чуня" жалостливо заскулил:

- Отпусти меня, "Михей", пожалуйста. Я всё сделаю для тебя.

- Сделаешь. Сделаешь, - усмехнулся "Михей", прислушиваясь к звукам в коридоре. Не услышав ничего подозрительного, он подошёл к "Чуне" почти вплотную и стал расстёгивать ширинку на брюках.

- Не надо, "Михей", прошу, - ещё сильнее заскулил тот.

- Что не надо? - "Михей" медленно, пальцами перебирал пуговицы на ширинке брюк.

- Я прошу тебя, "Михей", - "Чуня" готов был разреветься.

- Тебя, сука, пацаны давно в параше утопить хотят. Вот я им сейчас и помогу это сделать. Сначала обоссу тебя, потом ты отсосёшь у меня, а когда воспеты узнают, что ты загашеный чухан, то отправят на отряд, потому что такого чухана вонючего в свой кабинет никто больше не допустит.

Услышав о своих невесёлых перспективах, "Чуня" внезапно обхватил "Михея" за ноги и уткнувшись в них головой, затрясся в рыданиях:

- Я прошу тебя, "Михей"! Умоляю, не надо.

- Фу блядь! Отпусти ноги, пидор! Сейчас соплями мне все брюки измажешь! - "Михей" брезгливо задвигал ногами, пытаясь освободиться от "Чуниных" объятий. Ему было противно. Если бы тот не нужен был ему для реализации задуманного с "Туристом" плана, то он непременно избил бы этого чухана ногами прямо тут и сейчас. В какой-то момент "Михей" даже испытал острое желание смачно плюнуть тому в лицо, но сдержался, а вместо этого зацепил большим пальцем руки резинку своих трусов и демонстративно вытащил наружу из расстёгнутой ширинки член. Увидав это, "Чуня" ещё крепче сжал "Михею" ноги.

- Отпусти, сука, ноги, я тебе сказал! - прошипел "Михей" и с силой оттолкнул "Чуню" от себя. Разжав на секунду руки, "Чуня" потерял равновесие и рухнул на пол. "Михей", воспользовавшись моментом, поставил свою ногу ему на грудь и, пригнувшись, проговорил:

- Ты, сука, пидор, даже не можешь себе представить, какое я испытываю желание обоссать тебя прямо сейчас. Ты знаешь, что с тобой будет, если тебя к пацанам вернут? К тем самым пацанам, на которых ты, пидор, стучал?

"Чуня" лежал и не шевелился.

- Отвечай, сука! Хули ты молчишь? - "Михей" как можно сильнее надавил "Чуне" ногой на грудную клетку.

Ему даже показалось, что там внутри у него что-то хрустнуло. Но "Чуня" лежал, замерев, боясь пошевелиться, только сопли и слёзы были размазаны по его круглому, перепачканному пылью блестящему лицу.

- Ну так как будешь вину замаливать?

"Чуня" опять в полголоса что-то пробормотал с пола невнятное насчёт того, что готов на всё, лишь бы "Михей" его отпустил, и "Михей", понимая, что наступил момент психологического перелома, убрал ногу и велел тому подниматься.

 

Часть 3

- Слушай меня сюда, чухан, - велел он, когда "Чуня" встал, - если хочешь всё исправить, у тебя есть только один единственный шанс, это помочь мне в одном деле. И тогда я попробую с блатными добазариться, чтобы они не убивали тебя к хуям собачьим и не чморили.

"Чуня" часто-часто заморгал глазами.

- Ну так что? Готов братве помочь? Блатных выручить? Тебе это зачтётся потом.

- Да, - выдавил из себя "Чуня", сглатывая образовавшийся в горле тугой ком. - Я сделаю всё, что ты скажешь. Только прошу, не трогайте меня. Я не виноват. Меня заставляли.

- Кто тебя, суку такую, заставлял? Сколько пацанов вон сидит, никого не заставили, а его заставили.

"Михей" отправил член обратно в трусы и застегнул брюки.

- Воспеты, - ныл "Чуня, - они обещали, что опустят меня, если я им рассказывать не стану.

- И ты повёлся на эту голимую хуету?! Ладно, слушай сюда, никто тебя трогать не будет. Слово пацана! Но за это ты должен оказать мне услугу.

- Какую?

- Свою обыкновенную. Будешь стучать.

"Чуня" зарделся, но, не до конца понимая, к чему именно ведёт "Михей", посмотрел на того заискивающе и аккуратно уточнил:

- А на кого надо воспетам стукануть?

- Я тебе дам, блять, воспетам! - замахнулся "Михей", и "Чуня" сжался. - Будешь мне стучать на воспетов.

"Чуня", услышав последнее, поднял на "Михея" полные удивления глаза и переспросил:

- Это как?!

- Жопой об косяк! К кому ты вхож в кабинеты?

- Ну... Ко многим...

- К "Мюллеру" тоже подпрягают?

- Чаще всего, - "Чуня" снова опустил глаза.

- Мне нужно будет, чтобы ты всё запоминал, что происходит в этих кабинетах. Кто из пацанов туда ходит? Как часто? Какие бумаги лежат на столе? Что там написано? Любые мелочи, даже если они тебе покажутся беспонтовыми. Бумажки в мусорных вёдрах и прочая хуетень. Понял?

- Да, - тихо ответил "Чуня", радуясь про себя, что ничего большего "Михею" не требуется.

Когда тот только начал разговор, он очень боялся, что "Михей" заставит его что-нибудь украсть у воспетов или устроить какую-нибудь другую подлянку. Но теперь, когда он узнал, что от него требуется, то вздохнул с облегчением и после секундного замешательства и аккуратно заметил:

- Но мне трудно отлучаться из админкорпуса.

- Найдёшь, как свалить, когда надо будет. А если что, то я и сам тебя найду. И не вздумай, сука, петлять. Помни, если я сумел тебя сейчас достать, то и другие достанут рано или поздно. И если не дай боже, ты выйдешь отсюда и побежишь меня вкладывать мусорам, ты отсюда реально на волю живым уже не выйдешь, имей это в виду. А если и выйдешь, то один хуй тебя там достанут и тогда тебе пиздец будет реальный. Лучше сам, блять, сдохни. Так что у тебя без вариантов.

- Ты что, "Михей"! Я и не думал... Я тебя понял. Ты только помоги мне перед пацанами как-то.

- Я же сказал, не будешь тупить, будет всё нормально. Будешь хуйнёй заниматься, пеняй на себя.

"Чуня" замолчал. Вдруг в коридоре послышались чьи-то шаги. "Михей" прижал палец к губам и подошёл к фанерной дверце. В коридоре кто-то глухо кашлянул, кого-то позвали, а затем шаги стали быстро удаляться, и вскоре всё смолкло.

- Пора валить отсюда, - тихо сказал: "Михей", - так ты меня понял? Всё фильтруешь. Кто ходит. Как часто? К кому? Что пишут мусора в кабинетах? Пометки там и прочая хуйня. Всё что сумеешь узнать. Не будет результата, пеняй, сука, на себя. Я пошёл. Позже найду тебя.

"Михей" подошёл к двери, прислушался и, не услышав ничего подозрительного, уверенно открыл дверь и вышел из подсобки, быстро-быстро направляясь к выходу со школы. Следом за ним выскользнул и "Чуня".

К этому времени "Михей" уже нисколько не сомневался, что тот будет делать всё, что от него требуется и вскоре у них с "Туристом" будет полная информация и про "Татарина", и про остальные движения, которые происходят у воспетов с пацанами. Однако в отряде, куда он вернулся, чтобы рассказать "Туристу" об успешно реализованном плане внедрения своего информатора в админкорпус, его ждало неприятное известие. А именно то, что бывшего казначея Цвана "Доната" в спешном порядке отправили в городскую больницу. Сначала, конечно, "Михей" не придал этому всему значения, однако когда он встретился с "Туристом", то тот уже не скупясь в выражениях и красках, представил ему всю картину происшедшего.

- "Татаринские" штучки. Чувствую, - зло сказал он.

Михей" помолчал несколько секунд, а потом заметил:

- Не похоже. Да и потом на хуй ему связываться с этим "Донатом". Не его уровень.

- Ну, значит, по его наводке, - не мог успокоится "Турист", - очевидно же.

- А что говорят, Серёга?

- Та в том-то и дело, что никто ни хуя толком не знает. Говорят, что приступ какой-то у него был и срочно пришлось госпитализировать. Но ведь это хуйня полная по ходу. Я так думаю, что "Татарин" общак забрал, а потом просто, чтобы показать нам всем, какой он неебически серьёзный пацан, "Цвановского" казначея прессанул. Плюнул типа нам всем в лицо. Типа ему похуй на нас. Что хочет, то и творит.

"Михей" помялся.

- Хуй его знает. Может быть. Но тогда получается, что, если по наводке, значит, у него кто-то есть, кому он может такое поручить?

Теперь пришло время задуматься "Туристу".

- Блять, вообще ни хуя не айс, если так. Получается, пока тут мы бегали, он порешал все свои вопросы и ещё каких-то обмороков под себя сколотил.

- Не знаю. Не знаю, - покачал "Михей" головой, - пока понятно только то, что ни хуя не понятно.

- Это да, - вздохнул "Турист" грустно, - было бы больше информации, тогда уже можно было бы говорить о чём-то наверняка.

- Скоро всё будет! - загадочно улыбнулся "Михей".

- В каком смысле? - не понял "Турист"

- В прямом.

- Ты что, стукача заслал? - догадался он.

- Угу, - "Михей" растянулся довольной улыбкой.

- Красавчик! Вот это дело! Думаешь не соскочит?

- Та куда ему скакать-то? - усмехнулся "Михей". - Далеко не ускачет. Я ему популярно объяснил все его незамысловатые перспективы. Думаю, он проникся.

- Это ахуеннчик! Но, сука, "Донат". Интересно, что бы "Цван" сказал по поводу всей этой херни. Его же тоже, наверное, ни хуя не греют на киче, как и нас.

- Его-то как раз и греют, думаю, - предположил "Михей", - правда, не мы. Вот что обидно. И реально было бы прикольно сейчас узнать, как он разрулиливал бы всю эту хрень, которая у нас тут творится.

То, что "Цвана" "грели" и без них, "Михей" не ошибся. Имея авторитетного в кругу воров и "бродяг" отца, "Цван", находясь на тюрьме, практически ни в чём не нуждался. Но отсутствие "грева" от тех людей, которых он ставил "смотрящими", уважал их, считал за правильных пацанов, делился с ними последним, удивляло его с каждым днём всё больше и больше. И не то чтобы такая ситуация его сильно раздражала или доставляла неудобств, просто он испытывал угнетающее чувство предательства со стороны своих бывших приятелей, которые или не поняли того, что он им пытался донести или просто возомнили себя неизвестно кем. А донести до них "Цван" хотел одну простую истину о том, что, помогая попавшим в беду пацанам сегодня, которым, может быть, и помощи уже больше ждать было неоткуда, ты по сути помогаешь самому себе, завтра, потому что абсолютно неизвестно, как твоя жизнь сложится дальше и в какие стены тебя занесёт судьба. И вот тогда уже говорить за тебя будут не ты сам и не те, кто сможет тебя поддержать, хотя это по-своему тоже будет играть свою роль, а твои поступки, что более важно для того, кем ты будешь жить дальше: человеком или изгоем.

 

Часть 4

Однако при любых раскладах, которые только можно было допустить, "Цвану" всё равно до конца не верилось, что его пацаны могли вот так просто забыть о нём. Общение по "дороге" с попавшим сюда "Храпом" тоже ничего не прояснило, потому что, во-первых, "Храп", не желая искушать судьбу, "объявился" сразу, после чего и загремел в "гарем" со своими порядками и правилами, а во-вторых, он и сам толком не знал, что происходило вокруг и почему он тут оказался. Да и общаться с таким контингентом для правильного пацана было западло, пусть даже и в целях выяснения каких-либо серьёзных вопросов. Тут складывалась парадоксальная ситуация. Кран в умывальнике, например, который отводился для "опущенных" трогать было западло. Вещи их трогать было западло. Курить, докуривать, пить с ними и так далее - западло, а вот трахать, касаясь тела или передавать через них "братве" грев, считалось вполне нормальным и допустимым. Да и к тому же, как уже Выяснилось, "Храп" сам то толком сказать ничего не мог, кроме того что постоянно гнал на "Мюллера" и пытался убедить "Цвана", что всё, что с ним произошло, чистой воды подстава. Но от этого всего час от часу было не легче. Погружённый в свои раздумья, "Цван" лежал на шконке, завесившись простынёй, и дремал, пытаясь понять, как ему поступить дальше.

- "Цван", - постучал к нему парняга по кличке "Балу", - где бак? индюшки заварим.

- У "коровы" посмотри! Вроде воду им недавно черпали, - ответил "Цван" привставая.

- Ок. Давай подтягивайся к нам.

"Цван" не ответил, а опять опустил голову на подушку. Всё происходящее ему не Нравилось, и надо было что-то решать однозначно. Он решительно отодвинул Занавеску, отделявшую его от остальной камеры, поднялся и, нащупав под шконкой Тапочки, опустил в них ноги.

- Слышь, "Балу", а кто там из толковых откидывается скоро, не знаешь?

- Чего не знаю? Знаю. "Варлам" из пятой.

- Это "Варлам", который ментам кровь портил?

- Ага. Умник, блять. Его пацаны профессором назвали.

- А чего снимается?

- Та там хуй поймёшь. Толи с терпилой договорились, толи адвокат в суде всё порешал, в общем, хуй проссышь, но на свободу выходит вертухаям на радость, ментам на горе. А что? Передать что-то надо?

- Угу. Надо маляву на волю скинуть, чуваку одному за забор.

- Та, какая это воля, если за забор? - удивился "Балу".

- Ну, там-то воли однозначно больше, чем здесь, - усмехнулся "Цван",- ну так что? Сумеет он мульку передать?

- Да не вопрос! Для тебя, "Цван", сам знаешь, всё что угодно.

- Ну и славно. Сейчас замучу.

И "Цван", взяв ручку стал сочинять "Туристу" письмо. "Турист" был первым, о ком "Цван" подумал, так как именно на него делал в своё время серьёзные ставки. И теперь молчание "Туриста" расстраивало "Цвана" больше всего. "Цвану" не хотелось верить в то, что он настолько ошибался в "Туристе", чтобы тот вот так просто мог от него отмахнуться после всего того, что "Цван" для него когда-то сделал. Стараясь многое не расписывать, он в двух словах изложил суть своих претензий, после чего намёками дал понять "Туристу", как сделать так, чтобы ответ быстрее попал обратно и, закончив, свернул "маляву" в трубочку и передал её "Балу".

- Вечером дорогу замутим, - сказал тот, пряча её себе в карман, - сейчас палево.

Затем, взяв в руки пачку чая, он, глядя на то, как закипает вода в кружке, сообщил:

- Всё! Сейчас закипит.

"Цван" потянулся, взял сигарету со стола и закурил. К "дубку" на запах чая стали подтягиваться и другие сокамерники.

Пока суть да дело, "Татарин", размышляя, над тем, как бы подстраховаться, чтобы задуманный им план, который сулил в будущем неплохой подъём денег с участием "Ерёминого" брата, можно было реализовать без каких-либо происшествий, забрёл на "промку", где столкнулся с "Муслимом". Тот при виде "Татарина" улыбнулся. Была середина дня. Работа в цехах находилась в самом разгаре. Стоял шум от визга столярных станков и непрекращающегося стука молотков. Вокруг в синих робах, перепачканных столярной пылью и стружками, сновали пацаны, перетаскивающие с места на место то доски, то какие-то деревянные заготовки, то оконные рамы. "Татарин" при виде всей этой рабочей суеты скривился и кивнул "Муслиму" головой в сторону, отходя подальше от этого производственного шума. Скрывшись за складом готовой продукции, где было сравнительно тихо, плюс растущий кустарник калины удачно скрывал "Татарина" от посторонних любопытных глаз, он, осмотревшись по сторонам, выдохнул и полез за сигаретами.

- Привет, "Татарин", - "Муслим" протянул тому руку, вытаскивая левой рукой предложенную "Татариным" сигарету из пачки. Подкуривая, он покосился на цеха.

- Чего? Стремаешься? - спросил "Татарин".

- Да не стремаюсь. Воспеты какой-то план поставили нереальный, вот приходится своим пизды давать, чтобы шуршали быстрее. Только раслабишься и оставишь этих обмороков без внимания, они норовят хуй забить на работу.

- Понятно. Что у тебя интересного?

"Муслим", слегка отвернувшись в сторону, запустил руку куда-то в брюки и, пошарив под подкладкой, вытянул оттуда белый прямоугольный бумажный свёрток, завёрнутый в полиэтиленовый пакет, и протянул его "Татарину".

- Это что? - "Татарин" удивлённо приподнял бровь.

- На общее, - ответил "Муслим", заправляясь и приводя себя в порядок.

- Ясно, - "Татарин" довольный стал прятать пакет себе в курточку и тут же спросил: - "Ерёма" тебе деньги отдал?

- Да, "Татарин", всё по чесноку. Часть я тебе на общее вон вернул.

- Часть? - улыбка сползла с лица "Татарина".

- Ну да, - невозмутимо ответил "Муслим.

- А остальное?

- Какое остальное?

- Так, "Муслим", не еби мне мозги. Где бабки, которые тебе "Ерёма" передал?

"Муслим" в один момент стал серьёзным.

- Подожди, "Татарин", ты что, мне предъяву выкатить хочешь?

- Причём здесь предъява? Мы же "пряника" развели на бабки по договорённости, значит, надо бабки вернуть.

- Стоп, "Татарин", давай с тобой эту тему обсудим, - "Муслим" стал серьёзным окончательно, - я смотрю, ты реально мне собираешься что-то предъявить, так вот чтобы у нас не было непоняток я хочу прояснить ситуацию.

- Ну давай проясним, - стараясь казаться спокойным, сказал "Татарин", чувствуя, как в его груди горячей волной медленно нарастает раздражение.

- Ты обратился ко мне с просьбой поиметь "пряника". Ты сделал его смотрящим у себя в отряде, и я тебя поддержал. У тебя там, видимо, какой-то свой интерес. И я не лезу в твои расклады. Ты мне помог подняться, и я по-своему тебе благодарен, поддерживаю тебя всегда и везде, но тут совсем другая тема. Тебе нужен был "Ерёма" для каких-то своих дел, и ты его получил. Но я-то тоже должен с этого что-то поиметь? Я ведь тоже рисковал.

- Та не гони, рисковал, - саркастически усмехнулся "Татарин".

- "Татарин", не начинай. Не заставляй меня вот эти качели запускать. Общаемся же ровно. Так что давай без этих "гони", не "гони". Не на стрелке. И если я тебе говорю, что рисковал, значит, рисковал. Он играет вполне себе нихуёво.

- Я вижу, как нихуёво, что ты больше трёхсот "бачей" унёс с общака.

"Татарин" специально старался сделать акцент именно на последнем слове, но "Муслим" сделал вид, что не заметил этого и просто пропустил замечание "Татарина" мимо ушей.

- Сядь сам с ним поиграй! - спокойно предложил он. – Ты, "Татарин", пиздец какой интересный. Ты и "Ерёму" поиметь хочешь, и меня, и ещё при бабках своих остаться. Вот пошли ради прикола спросим у пацанов, если такая тема была бы у них, кто из нас прав тогда?

 

Часть 5

Идея посвящать ещё кого-то в такие скользкие дела, как у них с "Муслимом", была для "Татарина" неприемлема. Понимая, что тот деньги отдавать не собирается и дальнейший разговор на эту тему был бессмысленным, чувствуя, как его внутреннее раздражение начинает переходить в глухую злобу, "Татарин", пытаясь успокоить себя, тяжело вздохнул и, тем не менее, стараясь не опускать свой статус, смерил "Муслима" долгим, тяжёлым взглядом и сплюнул в траву.

- Ну раз ты не хочешь возвращать "общаковые" деньги обратно, то так тому и быть.

- "Общаковые" или нет, я этого не знаю. Начнём с того, что они просто честно выигранные. Бля, "Татарин", хорош, а? Ведь у нас всегда всё ровно с тобой было, на хуй вот на ровном месте всё это перечёркивать. Да ещё из-за "пряника" какого-то. Он же один хуй тебе баблосы вернёт, и положишь себе их потом на общак спокойно. А так я чувствую, что ты меня нагреть хочешь. Как-то неправильно это. Я же на общак отстегнул с выигрыша, так что всё по понятиям.

- По понятиям. По понятиям, - закивал "Татарин" головой.

- Выяснили? - "Муслим" как-то искоса, с едва улавливаемой хитрецой посмотрел на "Татарина", и тот уловил этот его взгляд.

- Да, выяснили. Чего тут выяснять-то? Выиграл бабки - получил. Просто я с общака их взял и пацанов не спросил. Так в принципе не делается. Пацаны должны добро дать, чтобы кто-то за проигрыш общаковыми деньгами рассчитался. А если разрешение у всех спрашивать, то и объяснять придётся, что за дела. Опять же "Ерёма" в фуфлфжники скатится и пиздец ему приснится. А это никому не надо. Пацан он вроде не хуёвый. И получается, что или мы весь расклад должны дать или между собой "Ерёму" топить, а тут и то и другое хуйня полная с последствиями.

- А кто тебя просит рассказывать-то? - удивился "Муслим". - Это наша с тобой тема. Больше об этом знать никому и ни надо. А "Ерёма" когда тебе бабки вернёт, кинешь их в общак - и всё. Кто там тебя проверять станет?

- Тоже верно, - согласился "Татарин" и, меняя тему разговора, неожиданно спросил, - тут скоро кой-чо подогнать Обещают, ты как?

- Норм. Закинулся бы. А что по деньгам?

- Х. з. Вроде вполне по нашим ценам.

- Ну если цена реальная, то я возьму.

- Хорошо, "Муслим". Допизделись. Пойду я. Столько ещё геммора всякого.

"Татарин" только собирался было уходить и даже развернулся в сторону общаги, как "Муслим", словно вспомнив, что он хотел сказать что-то важное, слегка хлопнул себя по лбу ладошкой и воскликнул:

- О, бля! Чуть не забыл. Помнишь, ты на сходняк приводил парнягу. Представил пацанам, что тот вроде как у "Цвана" бабки держал?

"Татарин" остановился и развернулся в сторону "Муслима".

- Ну. Донат или "Донателло" вроде поганяло.

- Угу. На больничку его отправили в город.

- В город?! - "Татарин" сделал удивлённое лицо.

- Да. Говорят, что приболел сильно, но пацаны, которые у нас на больничке лепилам помогают, рассказывают, что "опустили" его, и жёстко так, что просто пиздец. Правда, никто не может понять, кто и за что. "Турист", говорят, весь чёрный от злости. Его отряд. Да ещё вот так со стороны кто-то, даже его в известность не поставили, по беспределу. А он смотрящий. Обещает найти и наказать беспредельщиков.

- Ну-ну, - усмехнулся "Турист", - бог в помощь, как говорится. А по поводу того лошка. Судьба по ходу. Если суждено, чтобы тебя на хуй натянули, то никуда уже от этого не пропетялешь, сколько не бегай.

Он пристально посмотрел на "Муслима", и тот даже в какой-то момент почувствовал прокатившуюся по телу дрожь от исходившей от "Татарина" угрозы, которая улавливалась в этом хищном и цепком взгляде. "Неужели его работа?! - промелькнула в его голове догадка. - Хотя на хуй он ему сдался-то? Общак он ведь забрал у него, да и не стал бы он опускаться до какого-то там лоха".

- Наверное. Судьба она такая. Никогда не знаешь, где и чё тебя поджидает. Тем более здесь. Каждый за себя.

- Это ты верно, "Муслим", заметил, - согласился "Татарин", - каждый сам за себя. Не мешай другим, и всё будет ровно у тебя. Ладно. Пошёл я.

Слова о том, чтобы "не мешать другим" неприятно резанули "Муслиму" слух. Он ещё долго стоял на месте, глядя в спину удалявшемуся всё дальше и дальше в сторону общаги "Татарину". На какое-то мгновение ему стало страшно.

Проходя мимо административного корпуса и чувствуя в кармане брюк деньги, "Татарин" интуитивно бросил свой взгляд на окно кабинета "Мюллера", которое по обыкновению было наглухо зашторено. Скользнув взглядом по оконной раме, он поймал себя на мысли, что "Мюллер" давно его к себе не вызывал, но хорошо это или плохо, "Татарин" не знал, однако понимал, что чем чаще он будет "греть" последнего деньгами, тем спокойнее может быть в отношении всех своих вынашиваемых планов. Он на секунду представил себе, как "Мюллер" сидит в кабинете, согнувшись над столом и листая чьё-то дело, мысленно комбинирует свои одному ему известные мусорские подлянки. Но "Татарин" ошибался. В это самое время "Мюллер" сидел в кабинете Валентина Ивановича и, ковыряя ногтем отстающую снизу от столешницы полоску шпона, рассеянно выслушивал скучную речь своего начальника насчёт пошатнувшейся дисциплины. Ему было скучно, а сам монолог Валентина Ивановича отдавала пасторской кислостью и пыльным нравоучительством. "Мюллер" слышал это уже всё много раз и поэтому безразлично рассматривал узоры на обоях кабинета. Присутствующий тут же отец Дмитрий, наоборот, льстиво смотрел в глаза директору, с подчёркнутым вниманием ловя каждое его слово. Отчитывая своего заместителя по воспитательной работе, Валентин Иванович не скупился на эпитеты с какими-то витиеватыми сравнениями и в конце концов сам запутался в том, что говорил, и вернулся к тому, с чего начал, а именно к последним событиям, которые произошли в их учреждении:

- Последние два случая вообще заставляют серьёзно задуматься о результативности вашей работы, Сергей Витальевич!

- Да что вы? - с издёвкой в голосе протянул "Мюллер".

- Не поясничай, Сергей, - попытался тот одёрнуть его.

- Ни на секунду не пытаюсь. Просто мы имеем дело с тем, о чём я вас некогда в этом самом кабинете и предупреждал. Вся эта идея с перемешиванием отрядов, ставкой на актив была изначально обречена на провал. Сколько мы их тут не будем мешать между собой, результат будет один и тот же: разборки, драки, изнасилования. Система.

- Значит, мы должны ломать эту систему. Иначе нас на хер отсюда всех погонят. Ты сам посмотри. За несколько дней два вопиющих случая. Ты знаешь, сколько мне пришлось врача уламывать, чтобы оформить всё как воспаление лёгких? На пацанах живого места не было. Ещё ментам вон проставляться вечером поеду, чтобы не дёргали и не копали. Плохо всё это закончится. Плохо. Ни к чёрту такую работу.

"Мюллер" пристально посмотрел на своего коллегу, но промолчал. Говорить или спорить на тему того, каким образом должна выстраиваться система воспитания в учреждении, он давно уже ни с кем не хотел, так как не видел в этом смысла в силу полной противоположности взглядов на сам подход в воспитательном процессе. "Мюллер" ждал только одного: когда наконец произойдёт что-то такое из ряда вон выходящее, что нынешнего директора наконец-то попросят уйти, и он уже со спокойной душой займёт его место и наведёт тут в конце концов настоящий порядок.

 

Часть 6

А Валентин Иванович между тем продолжал:

- Мало у нас информации. Плохо мы работаем. Твоя, Серёжа, недоработка. Мы должны знать каждый шаг этих зверёнышей. Мы должны знать, чем они дышат, о чём думают. Мы должны знать то, о чём они ещё даже не успели подумать. А у нас получается наоборот. Вместо того чтобы устанавливать правила, мы живём по их правилам и боремся с последствиями.

- Потому что мы не до конца эти правила принимаем, Валентин Иванович. У нас какая- то половинчатая установка.

- Брось ты, Сергей, свою демагогию. Твоя теория не работает. Делая ставку на так называемых блатных, ты тем самым поощряешь их на беспредел и неподчинение режиму.

- Это каким же образом? - удивился "Мюллер".

- Не валяй дурака. Сам знаешь, что всё происходящее это борьба за положение.

- Так в этом и весь смысл, - усмехнулся "Мюллер" - "разделяй и властвуй". Чем больше между ними срачей, тем меньше у нас головной боли. И главное, что они будут чувствовать свою зависимость от нас. Представьте себе такую ситуацию: вот они мочат друг друга, дерутся, опускают, лезут вверх по пищевой цепи и только ради того, чтобы понравиться нам, администрации, потому что именно мы можем дать им то, что никто больше дать не сможет. Волю тут, за забором. И вот когда кто-то там самый дерзкий из них добивается положения, расчистив себе дорогу, мы его "раз и на матрас". И опять срачи, драки за лидерство. Хотя они и так тут постоянно происходят.

- Это путь в никуда, - покачал Валентин Иванович головой, - мы должны перевоспитанием заниматься, а не поощрять их систему. Мы должны выбивать им из головы эту девиантность, а вместо этого получается, что мы пытаемся возглавить все эти их одноклеточные движения.

- Именно, - согласился "Мюллер", улыбаясь, - именно возглавить. Не давай им ничего. Лучше возьми у них часть их ноши и неси вместе с ними - это будет для них лучше всего, если только это будет по вкусу и тебе самому. А если тебе хочется дать им не больше милостыни, и заставь их к тому же вымаливать.

- А я согласен с Валентином Ивановичем, - внезапно сказал отец Дмитрий, - "Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру".

- Я что-то говорил о любви и добре? Я несу людям дар, - усмехнулся "Мюллер" и, повернув голову в сторону отца Дмитрия, спросил, - и потом, что вы сейчас, имеете в виду? "Зло" "Добро", что вы вкладываете в эти понятия? Это же субъективно оценочная категория. Сколько в мире религий было уже за всё существование человечества? Сотня? Две? Три? И сколько себе подобных люди калечили, направляемые руками своих же жрецов во имя добра и веры? - "Мюллер" махнул рукой, начиная раздражаться. Ему был неприятен этот разговор. - Если вы согласны с Валентином Ивановичем, то было бы больше толку, если бы вы мне рассказывали, что там эти обмороки шепчут вам на исповедях. Вот тогда бы мы и повоевали с ними во имя добра и света.

Отец Дмитрий сделал вид, что обиделся и, раздув свои бледноватые обвисшие щёки некогда красивого лица, с напускным пафосом в голосе проговорил:

- Никогда я не нарушу тайну исповеди. Исповедь это таинство покаяния в грехах, кои есть грязь, и исповедь призвана отмыть её с невинной души кающегося.

- И не только, - усмехнулся "Мюллер".

Отец Дмитрий, понимая, к чему клонит "Мюллер", вспыхнул.

- Мне эти ваши оскорбительные намёки, Сергей Витальевич, уже порядком надоели.

- Так я же ничего не сказал, - развёл тот руками, - это вы тут оба на меня накинулись, обвиняя во всём, что только можно!

- Никто тебя ни в чём не обвиняет, Сергей, - сказал Валентин Иванович, всем своим видом показывая, что это мини-совещание подходит к окончанию, - я просто в очередной раз хочу тебя предупредить, чтобы ты не заигрывался в свои игры, так как пострадаем все мы. Делай больше ставку на актив. Надо, чтобы именно активисты были основными нашими союзниками в борьбе за дисциплину и порядок.

- Да активисты сами себя за западло считают. У них между собой срачей и беспредела куда больше, чем среди блатных.

- Вот и пресекай их. А я поехал, буду пробовать замять последний случай, - директор встал и отодвинул стул в сторону, после чего посмотрел на отца Дмитрия и спросил, - вы кажется, о чём-то хотели просить меня отец Дмитрий?

Выходя из кабинета, последнее, что услышал "Мюллер", это просьбу отца Дмитрия об организации кружка хорового церковного пения. Ему стало смешно, и, боясь рассмеяться прямо в кабинете, он быстро вышел в предбанник и закрыл за собой двери. Вернувшись к себе, он взял сигарету из пачки и подкурив подошёл к окну, дёрнув на себя форточку. Директор порядком его уже начинал раздражать. Конфликт интересов, несовместимость взглядов, отношение ко всему происходящему - всё это выводило "Мюллера" из себя, и сдерживаться с каждым таким совещанием ему становилось всё труднее и труднее. Надо было что-то решать немедленно, не откладывая, но сначала...

Он вернулся к столу, решительным движением растёр в пепельнице окурок затем снял трубку с внутреннего телефона и, позвонив на вахту, распорядился:

- Приведите ко мне Татаринова.

После чего погрузился в чтение лежавшего у него на столе дела.

"Татарин" же, вернувшись к себе в отряд, попал на так называемую пересменку. Пацаны вернулись с работ, переодевались и готовились к обеду, а затем к занятиям в школе. Все сновали кто в умывальник, кто в сушилку к шкафчикам, кто за полотенцем в расположение. Те, кто уже переоделся и привёл себя в порядок выходил на улицу. Двое пацанов, заправляясь прямо на ходу, увлёкшись каким-то весёлым рассказом, подошли к входным дверям, но, увидев вошедшего "Татарина", замерли на месте как вкопанные, не решаясь идти дальше. Тот остановился и осмотрелся. Прямо в коридоре около стола с дневальным и висящими на стене распорядком дня, стенгазетой и какими-то приказами, он увидал "Егорёшу". Тот стоял, упёршись в стол и активно, жестикулируя свободной рукой, что-то рассказывал стоявшему неподалёку пацану. Брюки на "Егорёше" были приспущены, а поверх них небрежно болталась выпущенная наружу майка. Майка была хоть изрядно помятой, но выглядела белой и свежей. Вообще во всём виде "Егорёши" чувствовалась некая уверенность в себе и претензия на лидерство. Одного опытного взгляда хватило бы, чтобы с уверенностью определить "забуревший" "Егорёшин" вид. Единственное, что портило эту его самоуверенность, так это пожелтевшие синяки и ссадины, оставшиеся после драки с Лёшкой. Увидав "Татарина", "Егорёша" замер и даже непроизвольно дёрнул рукой, чтобы заправить майку в брюки, но "Татарин" кивнул головой в сторону каптёрки и коротко сказал:

- Пошли!

В каптёрке находился только "Ганс". Он сидел за столом и что-то писал.

- "Ганс", выйди, нам потрещать надо, - сказал "Татарин", подходя к столу.

"Ганс", нехотя прерывая начатую работу, поднялся и, не проронив ни слова, вышел в коридор. "Татарин" взял пальцами листок бумаги, над которым работал "Ганс", посмотрел его и положил обратно. Это была какая-то ведомость о расходе банно-прачечных принадлежностей. "Татарин", присаживаясь на табурет, кивнул "Егорёше".

- Падай давай. У нас времени децл.

"Егорёша" сел напротив "Татарина" и молча стал рассматривать стены. Он не мог смотреть "Татарину" в глаза. Вернее, мог, но тут же отводил свои глаза в сторону, под этим тяжёлым "Татаринским" взглядом.

- Красавчик, - неожиданно похвалил "Татарин", доставая из кармана переданный "Муслимом" конверт с деньгами.

"Егорёша" вздрогнул от неожиданности, но похвала "Татарина" была ему приятна. Он улыбнулся.

- Рассказывай давай, - велел "Татарин", - а то скоро на обед строится.

- Да чё тут рассказывать? - смущённо пожал плечами "Егорёша".

- Всё и в подробностях. Я хочу знать все мелочи.

 

Часть 7

"Егорёша" помялся.

- Ну чего. Даже не знаю. Пацаны его в подвал заманили. Тот, который там досками и бумагой в рулонах забитый.

- Заманили?

- Ну у меня кент в "бригаде" из отряда этого лоха, он ему что-то там наплёл, ну он с ним и пошёл.

- А дальше? - "Татарин" почувствовал нарастающее возбуждение

- Ну что дальше? Дали пару раз в бороду и заставили в рот взять. Потом загнули раком и выебали.

"Егорёша" произнёс это с таким спокойствием и безразличием в голосе, будто для него это было будничной и рутинной работой. Чего нельзя было сказать о "Татарине". После слов того, про "дали в рот", он почувствовал, как у него моментально вскочил член. В одну секунду в штанах стало ужасно узко и тесно. Он поёрзал на табуретке.

- И чо он сам в рот взял?

- Да нет, - усмехнулся "Егорёша", - куда там. Выёбывался, "Цваном" пугал. Пацаны его по ебалу приложили несколько раз, даже зуб выбили, а потом на колени поставили. Я первый был. Завафлили ахуенно. Его даже стошнило в конце.

"Татарин" глубоко задышал. Член предательски ломило. Ему захотелось дать в рот кому-нибудь немедленно, прямо сейчас, в эту минуту.

- А в жопу когда ебали, орал?

- Не. Мы ему рот тряпкой заткнули. Мычал, пиздец. Кровища пошла. Потом ногами отпинали. Жопу заставили лизать. Короче, всё как ты просил. Думаю, он реально это запомнит на всю свою оставшуюся жизнь. Когда с больнички вернётся, наверное, вообще его не будет видно и слышно. Если вернётся, конечно.

Не в силах больше сдерживаться, "Татарин" рукой поправил торчащий под брюками член в более удобное положение. "Егорёша" увидав очертания "Татаринского" хозяйства, которое внушительным размером проступало через ткань брюк, выгибаясь на сторону, невольно отвёл взгляд в сторону. К нему пять вернулось, навязчивое опасение, что "Татарин" начнёт склонять его к тому, чтобы он взял у него в рот. Однако опасения "Егорёши" были напрасными. "Татарин", раскрыв конверт, отслюнявил несколько денежных купюр и протянул их "Егорёше". Но к его немалому удивлению, тот отказался их брать.

- Не, "Татарин", спасибо, - сказал он, - мне бы пацанов подогреть. Водка, сигареты, хавчик... С бабками чо мне делать? Бегать искать где что брать? Если нужны будут, я к тебе обращусь.

- Ну ок. Как скажешь. Вечером после ужина найди меня, я тебе нагрею всем, чем ты попросил. Только смотри аккуратно со своей братвой. Особо не палитесь, потому что с воспетами мне вопрос решать дорого, и это я буду с тебя вычитать.

- Да ладно. Не маленькие, - усмехнулся "Егорёша", поднимаясь, - ну, тогда до вечера?

- Угу. Скажи дневальному, чтобы какого-нибудь пидорка мне сюда загнал. Только по шустрому, пусть метнётся. Если до обеда не успею, после обеда он сам у меня сосать будет.

"Егорёша" уже взялся за дверную ручку, посмотрел в сторону "Татарина", оскалился злой улыбкой и вышел в коридор. А уже через несколько минут в дверь постучали. Открыв двери, в каптёрку неуверенно зашёл один из отрядских "опущенных" пацанов.

- Давай, давай подгребай. Не стесняйся, - приободрил его "Татарин", вставая из-за стола и расстёгивая свои брюки. - Двери только закрой.

Пацан провернул за собой дверной замок и дополнительно щёлкнул ещё шпингалетом, после чего подошёл к "Татарину". Тот осмотрелся по сторонам, взял полотенце с "Ганса" кровати и кинул себе под ноги. После чего сел обратно на табуретку и приказал:

- Соси давай! Не торопись, но чтобы к построению на обед успели.

Пацан взялся за резинку "Татаринских" трусов и потянул их вниз. В ту же секунду оттуда пружиной, ударив пацана по носу, выскочил стоявший уже во всю член. Пацан на некоторое время даже отпрянул, но "Татарин" взяв его за затылок рукой, подтолкнул головой ближе к своему члену, приговаривая:

- Хули ты очканул? Хуя что ли не видел никогда? Давай, яйца полижи немного и соси.

Но не успел пацан взять "Татаринский" член в рот и сделать несколько поступательных движений головой, как вдруг до их слуха донёсся шум, открывающейся входной двери, после чего, громкий мужской голос позвал дневального, велев тому срочно разыскать "Татарина" и отправить его к заместителю директора по воспитательной работе.

- Блять! - выругался "Татарин" и уже даже взялся было одной рукой подтягивать трусы вверх обратно, но прислушавшись к движениям в коридоре, опустил руку обратно и приказал замершему на коленях пацану:

- Продолжай давай. Только, сука, быстрее. Один хуй сюда никто не зайдёт.

Сразу после обеда, когда пацаны уже выходили из здания столовой строиться на крыльце, к "Татарину" подошёл воспет и, взяв его за рукав, повёл в сторону.

- Руку-то отпусти, я сам пойду, - дёрнул плечом "Татарин".

- Я тебе, блять, дам сам, - выругался воспет, однако руку опустил, подтолкнув, правда, при этом "Татарина" легко в спину. Зайдя в административный корпус, "Татарин", ступая по мягкой приятной красной ковровой дорожке, подошёл к кабинету "Мюллера" и постучал. В туже секунду он обернулся и увидел спину пацана, усиленно драившего подоконник губкой с мыльной пеной. Было видно, что пацан старался изо всех сил. Руки его ходили живо то вверх, то вниз. Острые лопатки, выступающие через сукно форменной курточки, время от времени то отчётливо появлялись, то пропадали. Это был "Чуня". "Татарин" только хотел было отпустить в адрес шныря какую-то непристойную колкость, как в ту же секунду из- за двери пригласили входить, и он потянул дверь на себя.

- А, это ты, "Татарин", ну заруливай, заруливай. Заждался уже тебя.

"Татарин" аккуратно, стараясь не шуметь, прикрыл двери за собой и, тихо ступая, подошёл к столу.

- Присаживайся, - кивнул "Мюллер" на стул.

"Татарин" оглянулся и, достав из кармана конверт, положил его перед "Мюллером" на стол, после чего сел на предложенный стул. Даже не осмотрев содержимое конверта, "Мюллер" сгрёб его в шухляду стола и вопросительно посмотрел на "Татарина".

- Ты чего мне тут устроил?

"Татарин" удивлённо раскрыл глаза.

- Ты мне, блять, глаза не выкатывай, на хуя ты беспредельничаешь не по делу?

- Сергей Витальевич, да не в жизнь! - "Татарин" приложил руку к груди.

- А кто двух пацанов опустил? На больничке вон порванные лежит. Мне уже доложили, что это твоя идея.

- Да врут! Чес слово врут, Сергей Витальевич. С чего бы мне беспредельничать? Один если верить, пидор был, а второй лох, который мне вобще на хуй не впёрся.

- Откуда ты знаешь, что лох? - "Мюллер" хитро посмотрел на "Татарина" поверх очков.

- Так, а кто же он ещё, если дал себя вот так опустить? - не растерялся "Татарин".

- Его избили. Зуб выбили. Зверьё вы какое-то, а не люди.

"Мюллер" постучал карандашом по столу и, меняя тему разговора, спросил:

- Как в общем дела? Общак я так понял у тебя, раз "Цвана" казначей уже на больничке.

- Общак у меня, но я никого не трогал, - продолжал отпираться "Татарин".

- Трогал не трогал, это уже такое. На общак кого поставил?

"Татарин" помялся.

- "Татарин"?

Тот заёрзал на стуле.

- Давай колись. Мы же тут не в игрушки играем?

- Та ну. Зачем он вам. Я долго такого подбирал. В глаза не бросается. Овца. Но башковитый.

- Башковитый, а овца. Так не бывает "Татарин". Если умный, то есть за что беспокоиться, учитывая, что про тебя такого не скажешь, - усмехнулся "Мюллер".

"Татарин" попытался сделать вид, что обиделся и даже поджал губы. "Мюллер" сделал вид, что не заметил этого.

- Так кто он?

- Я не знаю, - выдавил из себя "Татарин".

- Не знаешь, кто тебе бабки считает? - "Мюллер" удивлённо изогнул правую бровь.

- Знаю, конечно, - поправился "Татарин", - я не знаю, как его фамилия. "Малой" и "Малой". Вроде Лёшей зовут. А так хуй его знает. На лицо знаю, а по фамилии на хуй он мне нужен.

- Понятно, - сказал: "Мюллер" вставая и подходя к большому металлическому шкафу, доставая ключи из кармана, - сколько уже с вами тут обмороками работаю, никак не могу привыкнуть к тому, что люди порой даже не знают, как зовут друг друга. Как собаки. Одни клички.

Он выбрал ключ на металлическом кольце связки и открыл им большую металлическую дверь. Та неприятно скрипнула и раскрылась.

- А чего? Так удобнее. Погоняло есть, значит пацан. Да и потом фамилия что скажет, а погоняло до хуя, что может о человеке сказать. - ответил "Татарин" на замечание "Мюллера".

- Да ты психолог прям, - улыбнулся "Мюллер" и сгребая в охапку стопку папок поднёс их к столу и положил перед "Татарином", - давай, показывай мне казначея своего.

 

Часть 8 (последняя)

Понимая, что "Мюллер" не слезет с него и рассказывать всё равно придётся, "Татарин" стал брать папки по одной и всматриваясь в фотографии пацанов, которые были приклеены на твёрдых картонных обложках, откладывать их в сторону. Где-то на десятой папке он наткнулся на Лёшкино дело. "Татарин" какое-то время подержал папку в руках вглядываясь в фото и проходящую через дело полоску и протянул её "Мюллеру".

- Этот.

- Коротков?

- Получается да. Фото его. А что за полоса? - кивнул "Татарин" на папку.

- Повышенное внимание. А ты говоришь овца, - "Мюллер" взял Лёшкино дело в руки и положил его на свой стол. Остальные папки он вернул обратно в шкаф и закрыл тот на ключ. Вернувшись на своё место, он сел в кресло, отложил папку в сторону и внимательно посмотрел на "Татарина".

- Начинаются серьёзные дела, и ты не должен меня подвести, - внезапно сказал он. Сказано это было как-то по- особенному чётко и тяжело. "Татарин" почувствовал, как по его спине слегка покалывая, медленной волной прокатились мурашки. Уточнять, что именно "Мюллер" имеет в виду, он разумеется не стал, а просто сидел и молчал ждал, что тот скажет ещё. "Мюллер" помолчал какое-то время, смотря куда-то мимо "Татарина" погрузившись в свои мысли, а затем простучал по столу пальцами, словно обдумывая что-то, и сказал:

- Беспредела подкинь. Но, без фанатизма. Актив пока не трогай. Пусть они шуршат, но место им обозначь. На общак увеличь сборы, если кто-то будет залупаться, скажешь мне, будем решать. От меня что-то надо?

"Татарин" задумался. Что можно было просить у "Мюллера" сейчас? Решить проблему с "Туристом"? Ну так проблемы пока, как таковой не было. "Турист" даже не путался под ногами, а просто игнорил "Татарина". "Муслим"? Наказать или проучить? Так "Татарин" уже решил для себя, кто этим займётся. Не придумав ничего особенного, он пожал плечами и неожиданно сам для себя попросил:

- Там это... "Пряник" ваш по семье тоскует. Может свиданку ему замутите?

- Какой пряник?

- "Ерёма", которого вы мне пристегнули.

- А... Еремеев. А чего он сам ко мне не обратится?

- К вам обратишься, - усмехнулся уголком рта "Татарин", - он достал уже просто меня по ушам ездить. Ну и там если свиданку ему замутите, чтобы на входе особо не шмонали.

- А ещё что тебе? - улыбнулся "Мюллер". - Ты "Татарин" наглей, но меру знай.

- А чего наглей то? Ну пронесёт он сигарет, может бухла какого-то пару бутылок. Прям преступление такое великое. Итак тут этого добра крутиться до хуя, - произнёс "Татарин" и осёкся.

"Мюллер" вопросительно посмотрел на него, а "Татарин" поняв, что сморозил что-то не то, покраснел.

- Ну давай давай, наваливай дальше, раз уж начал. - стал его подначивать "Мюллер".

- Да я не то имел в виду. Я имел в виду, что в принципе если захотеть, то достать можно. Но опять же не всё, да и не сейчас. Вон какую духоту по зоне кинули, пацаны задыхаются в край. Не свиданок, ни курить, ни побухать.

- Ну а ты как думал? Это вам не пионерский лагерь. Насчёт сигарет подумаю. Какие брать? Попроще?

- С хуя ли попроще?! Берите если что мальборо.

- Мальборо? Пацанам? - удивился "Мюллер". - Широко живёшь, "Татарин". На долго ли тебя так хватит.

- Пацанам? - улыбнулся тот. - На хуй надо было. Себе конечно же. Остальные не заработали пока.

- Ох, смотри "Татарин", аккуратнее, - покачал "Мюллер" головой. – Ладно, иди. Будут тебе сигареты и свиданка.

"Татарин" поднялся поблагодарил "Мюллера" и вышел из кабинета.

"Чуня", отмыв подоконник, возился уже около шкафов в предбаннике, протирая на них пыль и обтирая горшки с цветами мокрой тряпкой. "Татарин" бросил на него взгляд и спокойно пошёл дальше к выходу. "Чуня" ещё какое-то время смотрел ему вслед, а затем принялся дальше тереть цветочный горшок стоявший на полке.

После ухода "Татарина" "Мюллер" открыл Лёшкину папку и полистал страницы. Глядя в неё и не находя ничего особенного, он внезапно поймал себя на мысли, что ему что-то не даёт покоя. И вдруг он вспомнил! Полистав календарь на столе, он в ворохе исчёрканных простым карандашом страниц нашёл подчёркнутую несколько раз фамилию Коротков и, встав, подошёл к сейфу. Открыв сейф он достал объяснительную "Гвоздя" повертел её в руке, вернулся к столу, где напротив фамилии Коротков еле надавливая карандашом написал слово "Казначей", после чего снял трубку с телефонного аппарата и набрал вахту. Спросив, чем заняты сейчас отряды, он попросил после окончания занятий привести Лёшку к нему на беседу, а затем, отправив Лёшкино дело и объяснительную "Гвоздя" в тумбочку стола, встал и вышел из кабинета. В предбаннике, наткнувшись на "Чуню" он велел тому:

- Протрёшь у меня пыль с полок и выбросишь мусор из корзины, я скоро вернусь.

"Чуня" изобразив на лице полную готовность и подчинение, кивнул головой и зашёл в кабинет "Мюллера", замерев на некоторое время в дверях. Пацаны не любили и боялись этого кабинета. Идя сюда никто не знал наверняка, с чем ты выйдешь обратно. Всё на них наводило страх: и массивный стол "Мюллера" и металлические шкафы, о которых рассказывали, что в своё время "Мюллер" буквально швырял в них с воспетами неугодных пацанов головами. А висящие на стенах картины и портреты Достоевского с Дзержинским просто вселяли в пацанов животный ужас. С ними были связанны отдельные истории. Бывалые пацаны рассказывали, что если "Мюллер" или кто-то из находящихся в кабинете воспетов просил поправить эти картины или портреты, то это было нужно лишь для того, чтобы пацан поднял руки. После чего следовал ужасный по своей силе и боли удар носком с набитым в него песком по почкам, от чего многие пацаны теряли сознание прямо у стены. Ещё некоторые пацаны рассказывали, как их били по голове толстыми томами комментированных кодексов. Это называлось у воспетов: "усваивать криминальный кодекс". Одним словом не хороший был кабинет. Аккуратно ступая по поскрипывающему полу "Чуня" подошёл к столу "Мюллера" и под участившиеся удары сердца, посматривая то и дело на дверь стал изучать сам стол, пытаясь найти на нём хоть что-нибудь интересное. Но тот был пуст. Ни бумажки, ни записки, ничего. Затаив дыхание, "Чуня" попробовал дёрнуть ящик стола, но и он был заперт на ключ. Тогда он подсел к мусорной корзине и заглянул в неё. Порванные бумажки не представляли никакого интереса для него, так как они были или мелко порваны или просто пустые и скомканные в такую себе бумажную снежку. "Чуня" достал из кармана пакет, перевернул в него содержимое корзины и поставил корзину на место. Осмотрев стол ещё раз и не найдя ничего из того чтобы, хоть как-нибудь, могло заинтересовать "Михея", он хотел уже было начать убирать пыль с полки, как вдруг его внимание привлёк раскрытый настольный календарь. Удивил "Чуню" не столько сам календарь, сколько то, что раскрыт тот был на давно прошедшей дате. Посмотрев на страницу, он прочитал подчёркнутую несколько раз "Мюллером" фамилию Коротков и стоявшую тут же пометку "казначей". Каким-то внутренним чувством "Чуня" почувствовал, что это должно быть что-то очень важное, поэтому, проговорив про себя несколько раз увиденную фамилию, он убедился в том, что запомнил её, и принялся за уборку дальше.

После занятий, когда пацаны, выходили из здания школы и строились у крыльца, чтобы идти в сторону общаги, переодеваться и готовиться к ужину, "Татарин" подошёл к "Ерёме" и, улыбнувшись сказал:

- Готовься. Скоро свиданка тебе будет.

- Откуда знаешь? - удивился тот.

- Сон увидел, - засмеялся "Татарин".

- Не, "Татарин", я серьёзно.

- Так и я не шучу, - стал в одну секунду серьёзным "Татарин", - говорю, приснилось. А сны у меня вещие. Так что готовься. Начинаем наши дела делать. Брата предупреди, с ним свяжутся.

Он ещё хотел что-то сказать, но вдруг заметил, как к их отряду подошёл дежурный воспет и что-то быстро сказав Лёшке, взял того за рукав и повёл за собой в сторону административного корпуса. Артём перехватил взгляд "Татарина" и удивлённо спросил:

- Куда это он "малого" потащил?

- Хуй его знает, - пожал "Татарин" плечами. - Не нравится мне что-то это всё.

Однако закончить свою мысль он так и не успел, так как в ту же секунду прозвучала громкая команда отрядам строиться и выдвигаться в сторону общежития.

 

страницы [1] . . . [6] [7] [8]