Симиренко порно

Федор. — Семечко, вот семечко от яблони, от груши, положим, ну, любое,— объяснил он. — Я вон в лесхозе видел, сосны сажают, семена. Веришь, прям блошиное зерно. А что получается?— Что получается? — упавшим голосом повторила жена.— Дерево,— окончательно отставил еду Федор.— И ты погляди, из этой блохи какое огромное дерево вырастает. Прямо немыслимое. И они ведь не перепутаются,— удивленно говорил Федор. — Из груши — груша, из яблочного семечка — яблоня, карагач там, положим, или верба — только свое. А почему? Оно же вот… Не видать,— отмерил самую чуточку на ногте Федор и жене показал. Кто же там сидит и командывает? А? Вот они взяли бы и перепутались. Хотя бы промеж себя, в яблонях. Они же семечки одинаковые, «яндыковка» там или «симиренко»… Но семечки одинаковые. .. — не на шутку заволновался Федор. Они б взяли да перепутались. Ведь они откуда знают, какими расти… Яблоня да яблоня. А вот тебе и яблоня…— развел он руками. — Они, выходит… Каждому свое,— уважительно проговорил он. — Все по закону.Он замолчал, наморщил лоб в страдальческом раздумье, пожаловался жене:— Не могу докумекать… Ведь все это оттуда идет, матерьял-то,— показал он на землю и гребанул руками.— Корни одинаковое оттуда берут, воду, удобрения всякие. Рядом растут ведь, на одном огороде. Корни-то эти прям переплетаются,сплел он узловатые пальцы рук. — Ты ж ведь садишь по картошке редиску. Тут же укроп, трава всякая. И все одинаково землю сосут. Но вот потом… — задумался он. — Как они все по-своему строят? Тот редиску, тот помидорину. Всяк свое.— Так уж

Сейчас я тебе морковки сорву». Надергает, даст, хрумкаешь. Сладкая морковь. Любила она и подшутить. Возишься в огороде, а вдруг, откуда ни возьмись, морковка летит — и прямо к тебе. Или идешь, а морковь на дорожке лежит, тебя ожидает. А баба Поля из-за кустов откуда-нибудь смеется, довольная.Повзрослев, я надолго уехал из дому, а когда вернулся, то с бабой Полей уже начиналась беда. Стала она забываться.Оборвет все цветы в палисаднике, по соседям разнесет. «Вот цветочков вам…» — «Да у нас своих,— скажут ей,— полный двор». — «У вас свои, а это мои, у вас таких нету».Яблоки еще зеленые, а она их рвет — и по людям. «Яблочков вам, угощайтесь». У нее не берут, ругают. Тогда она молчаком. У нас в огороде под грушей складывала да на бочку. Идешь — горка яблок лежит, или огурцов нарвет, редиски, букетик цветов. Яблоня у нее хорошая росла, «симиренко», зимний сорт, его до морозов держат. А баба Поля их зеленцом погубит. Ругают ее дочь, да зять, да внуки, уж взрослые. А у нее одни ответ: «Я — хозяйка».Хозяйка… Хозяйкой она всегда была, работницей. В войну без мужа осталась, двоих детей вырастила огородом. А теперь вот…Скорбная голова не давала ей отдохнуть. Весь день на жаре, на солнце. Не то чтобы прилечь, не присядет. Поливает весь день, поливает. Родные стали мотор отключать, чтобы не спалила. Да и чего без толку лить. Но баба Поля не успокоилась. С утра свой бак выберет — и по людям. Придет, просит: «Разрешите от вас водичку брать. Горит все, а я свою колонку никак

Не только русской: О люди, люди небораки, Нащо здалися вам цар1? Нащо здалися вам псар1? Ви ж таки люди, не собаки. Политический идеал Шевченко — демократия, враждебная не только монархии, но и сословному обществу. По воспоминаниям Бр. Залеского и дневнику Н.А. Маркевича хорошо известен анекдот о том, как Шевченко вел «демократическую» пропаганду в шинке. Он бросал на стол зёрнышко и говорил «Оце цар». Потом еще несколько зерен, подальше от первого зерна: «Оце пани». Потом еще набросал много зёрен кучками: «А се громада, люде прости». Затем смешивал все зерна и спрашивал: «Шукайте царя й пашв! Де вони?..» К буржуазии, по крайней мере «национальной», поэт был куда снисходительнее. Примечательно, что Шевченко, воспевавший героев исторического прошлого — гетмана Дорошенко, запорожских «лицарей», гайдамаков, — с большим уважением, даже с восторгом осматривал в 1859 г. процветавший в то время Городищенский сахарный завод К.М. Яхненко и П.Ф. Симиренко20. Оба промышленника были, правда, как и Шевченко, из крепостных, а теперь богатели и процветали. Оба были украинцами, малороссиянами. Насмотревшись на технические чудеса и увидев, что при заводе есть еще и училище, Шевченко прослезился, обнял и поцеловал Яхнен-ко и воскликнул: «Батьку! Що ти тут на-робив!» В октябре 1850 г. в Уральске Шевчен- 20 П.Ф. Симиренко финансировал последнее прижизненное издание шевченковского «Кобзаря». ко познакомился с Я. Гордоном, кон-фирмированным поляком, который оставил очень интересное свидетельство о политических взглядах Тараса Григорьевича: «Независимая Украина была целью его мечтаний, революция была его стремлением»21, — писал он. Это свидетельство не противоречит всему тому, что мы знаем о Шевченко. Еще за пять лет до этого разговора