Порно рассказы теря

С кулаками бросится. – Я… я… боюсь, что хозяин откажется от меня, – прошептала девушка и разрыдалась в голос. – Я этого не переживу-у-у! Я так люблю его, так люблю-у-у! Не хочу его теря-а-а-ать! – Тише ты! Тише, родная! – горячо зашептал Слава и судорожно прижал к себе Моку. – Я никогда не брошу тебя, слышишь?! Никогда! Прощу тебя за всё, что бы ты ни сделала! Не бойся! Не бойся, можешь всё мне рассказать. Цукумогами всхлипнула в объятиях молодого человека, и рыдания её стали затихать. Примерно через минуту она полностью затихла и расслабилась, греясь в ауре тёплого участия. Робкая улыбка возникла на её губах, и она посмотрела на Славу, маслено поблёскивая заплаканными глазами. – Можно я хозяину дам камень? – спросила девушка у феи. – Можно он его возьмёт? – Ну конечно, – тепло улыбнулась Валерия. – Пусть возьмёт он, если ты так хочешь. Девушка робко посмотрела на Славу и, слегка порозовев, сказала: – Делать камень очень приятно. А если ты мне поможешь, то будет гораздо приятнее. Ты… хочешь помочь? – Да, конечно, – согласился Слава, испытывая обвальное облегчение. Именно обвальное, потому что всё накопленное в нём напряжение и злость, граничащая с истерикой, разом рухнуло и обвалилось, как дом, подвергнувшийся сносу. Парень судорожно вздохнул, испытывая враз охватившую его слабость, и с трудом улыбнулся. Если его Моке будет приятно, то это совсем другое дело. Это просто не может быть ничем страшным. Ведь он боялся, что её ждут страдания и боль. – Говори, что мне надо делать? – Ничего, – промурлыкала цукумогами, которая расцветала прямо на глазах и лучилась предвкушением удовольствия. – Просто дать мне свою руку ненадолго. Она взяла его ладонь и, отодвинув резинку на поясе, сунула её себе в трико, пропихивая сразу до интересного места между ногами. Пальцы парня почувствовали волнительные женские формы и в следующую секунду окунулись в мокрый

Тазом навстречу моей руке. Вскоре она потекла и я засунул руку в ее трусики. Положив ладонь уже на открытые половые губки, я продолжил свои движения и как бы невзначай мой средний палец попал ее в дырку. Лена охнула и еще шире раздвинула ноги. Я начал водить пальцем взад-вперед при этом еще теря ладонью клитор. Ее дыханье уже участилось и она дышала неравномерно. Не вынимая палец я встал со стула и обойдя ее, встал сзади. Уткнувшись носом в волосы, я вдохнул их аромат. Как я люблю запах женских волос! Наклонившись, я поцеловал ее в шею. Ее кожа была нежная и вкусно пахла. Лена наклонила голову вбок, чтобы мне было удобнее. Я не переставал целовать ее и двигать уже двумя пальчиками в ее дырке. Она стонала закусив нижнюю губу. Вскоре я вынул их и развернул стул Лены к себе. Я сел и подвинул к себе стул. Расстегнул и снял с нее юбку. Затем, взявшись за резинку, я осторожно снял эти маленькие и уже ненужные трусики. Теперь ее киска предстала во всей красе и я увидел, что Лена ухаживает за своим интимным местом. Киска была побрита только оставлена одна небольшая полоска. Я наклонился над влагалищем и вдохнул его аромат. Это был такой же дурманящий запах, как и у других моих девушек но все таки немного отличающийся от них. Я еще раз убедился, что у каждой девушки киска имеет свой вкус и запах. Проведя языком по половым губам, я облизал каждую из них и поднялся вверх к клитору. Лена уже вся дрожала и ласкала свою грудь через рубашку. Проведя по нему языком я сделал несколько круговых движения и всосал его. Тут она не выдержала и кончила. Я видел, как она вся изогнулось на стуле, как пульсировало ее лоно но я продолжал ласки клитора, что сделало ее оргазм еще сильнее. Во время кунилунгуса, я успел отправить уже заготовленное смс Димке и во время Лениного оргазма, я услышал, как отворилась дверь и он вошел. Димка предусмотрительно закрыл дверь на ключ, чтобы никто не вошел и никто не вышел. Он шел и по пути расстегивал штаны. Когда Лена отойдя от оргазма открыла глаза, то увиделаперед своим ртом Димкин член. - Дима, а ты здесь откуда? – то ли удивленно, то ли обрадовано спросила наша учительница. - Это я его позвал. Вы же любите групповой секс? – ответил я. - Конечно.Она взяла Димкин член и начала причмокивая сосать. Я остался без дела и это было неправильно. - Елена

Загадкой пола все были отравлены. И многие хотели Бога для оправдания пола (…) Не знаю еще, было ли это нам в оправдание, в исцеление – или в суд и осуждение. Но либо одно – либо другое».Для того чтобы сделать эти союзы более сакральными, Зинаида Гиппиус решила устроить по собственному чину литургию, описание которой занимает довольно много места в ее дневнике:«И, прочитав молитву, мы разрезали хлеб и опустили его в закрытую чашу (…)И первый раз мы встали, и каждый дал каждому пить из чаши и есть с ложечки. И каждый целовал чашу.Сев, молились, как умели, и читали из древних, и свои слова говорили, после же другое место читали из Евангелия.И во второй раз встали и каждый дал каждому пить из чаши и каждый целовал чашу (…)После третьего раза каждый поцеловал каждого крестообразно: в лоб, в уста и глаза.И кресты наши мы сняли, смешали и опять надели друг на друга, чтобы и не знать, который чей на ком.В то время рассвело, но не ясный был день, а мутный, серый, дождливый.Но все-таки был свет».[220]Все это и было названо «Главным», открывалось очень немногим и продолжалось, то затухая, то разгораясь, привлекая новых адептов и теря старых, свыше десяти лет.В 1909 году, когда Пришвин довольно много с Мережковскими общался, религиозные поиски декадентской общины были в полном разгаре: «Всю прошлую зиму и лето мы работали над литургией и древние все изучали.В эту зиму составили из них (…) не свою, но общую. Собственных молитв даже и нет, одна только из Четверга – «от всех». (…) Наша литургия – вся церковная, кроме священства. У нас трое – равны. И я Церковь больше полюблю, имея Таинство».В Дневнике З. Н. Гиппиус 1911 года есть описание того, как происходила эта литургия по новому чину: «В субботу вечером была у нас литургия. По составленной из многих старых. Все трое – разнослужащие, равнодействующие (…) Причащение так: каждый причащается сначала сам, под двумя видами, хлеб – вино, затем причащает рядом стоящего, из чаши, с ложечки, в соединении».К сюжету этому мы еще будем вынуждены вернуться, но в ту пору ни на какие сборы в узком кругу Религиозно-философского общества Пришвина не допускали, не был он и на нескольких эзотерических собраниях с участием «самых верных», которые наделали немало шуму в Северной Пальмире и заставляли их участников неловко оправдываться, и хотя Михаил Михайлович заносил в Дневник все, что знал понаслышке, не случайно в дневниках и письмах самых известных литераторов тех лет имя Пришвина встречается крайне редко. Позднее, правда, Пришвин