Порно рассказы изрук

Андреев уже не выпустил его изрук. По свидетельству Горького, «на Капри он затеял пьесу “Черные маски”,написал злую юмореску “Любовь к ближнему”, рассказ “Тьма”, создал план “СашкиЖегулева”, сделал наброски пьесы “Океан” и написал несколько глав — двеили три — повести “Мои записки”, — все это в течение полугода»296*.В это же время в России и в Германии переиздавались его рассказы, премьеру«Жизни человека» сыграли в театре Комиссаржевской, открытки с его фотографиямипродавались в киосках по всей России, поклонники и поклонницы изводили Андрееваписьмами.Непредсказуемость жизненных зигзагов Андреева неизменноизумляла не только друзей и близких, но и его самого. «Уехал он с Капринеожиданно; еще за день перед отъездом говорил о 209 том, что скоро сядет за стол имесяца три будет писать, но в тот же день вечером сказал мне:— А знаешь, я решил уехать отсюда. Надо все-таки жить вРоссии…»297*Действительно, весной 1907 года тоска по родине нет-нетда и прорывается в письмах: «На лето еду, брат, в Финляндию, все в ту же триждыпроклятую Финляндию — жалкий компромисс — между Россией, которойхочется нестерпимо, и заграницей, которая надоела до смерти»298*.Впрочем, еще в марте Андреев подумывает о переезде в Норвегию — на фьорды,летом прошлого года эта страна чрезвычайно заинтересовала его. Но… так илииначе — чем ближе к лету, тем чаще Леонид Николаевич сетует на собственноежитье-бытье «под вечно-голубым» итальянским небом: «… здесь одолеваеткакое-то оперное легкомыслие… Водевили писать хочется, водевили с пением. Всущности — здесь не настоящая жизнь, а — опера, здесь гораздо большепоют, чем думают… Итальянцы не способны к трагедии. Здесь не мог бы родиться ниБайрон, ни По»299*.В конце апреля Горький уехал в Лондон на съезд РСДРП, авернувшись на остров — уже не застал там Андреева. «… Андреев напилсяи наскандалил здесь на всю Италию, черт его дери! — досадливо, едва ли неопускаясь до сплетни, трактует он отъезд друга в письме их общему издателюЛадыжникову. — Оттого он и сбежал столь скоропалительно. Кого-то столкнулв воду, и

На улицу вы недолжны показываться без большого портфеля -- пусть он даже будет набитстарыми газетами или грязными манжетами и воротничками. Дома вы можете хотьцелый день играть с кошкой, но, чуть заслышав звонок, должны немедленноуглубиться в толстую книгу и потирать лоб. Клиента вы не должны выпускать изрук, пока не высосете его до конца, и не может быть ни одной вещи в мире, окоторой вы сказали бы: "Я не знаю" -- ибо вы знаете все!.. После такой великолепной лекции автор биографии мог бы, кажется,догадаться, что за птица этот "присяжный поверенный". Но у Эпельбаума былотакое умное, симпатичное лицо, он так очаровывал вас глазами, так подкупалсвоей речью, что, сами того не желая, вы целиком подпадали под его власть.Вечером, изрядно подремав, Эпельбаум взял портфель и палку и собралсяуходить. И тут между милыми, верными супругами снова вспыхнул конфликт. Женаспросила мужа, куда он идет. Муж ответил, что уходит на полчасика в клуб --ему нужно там повидаться с одним человеком. Жена заметила, что знает, какиеэто полчасика; дай бог, чтоб он вернулся завтра к обеду... И человек, скоторым он должен повидаться, ей тоже хорошо знаком. Это не человек, сказалаона, а человечки -- сплошь короли, дамы и валеты... -- Но, дорогая моя, о тузах ты, верно, забыла. Какая же это будет играбез тузов! Жена ничего не ответила, но бросила на мужа такой взгляд, что другой наего месте провалился бы сквозь землю. Однако Моисей Эпельбаум и ухом неповел. Он подошел к своему юному "секретарю", который в это время писал,склонился к нему и тихонько спросил, сколько у него денег. "Секретарь"схватился за карман

Падая, он выпустил изрук винтовку, но у него еще осталось оружие. Он решительно выхватилиз-за пояса длинный нож. Боцман остановился в нескольких шагах от беглеца и заметил на еголице широкий шрам. Моряк немедленно направил винтовку прямо в грудьпротивника. - Бросай нож и лапы вверх! - громко приказал он. Возможно, беглец не послушался бы приказа, но в этот момент из-закустов показался Смуга. - Руки вверх, Абдул Махмуд, или я стреляю, - твердо предупредилСмуга. После недолгого колебания Махмуд бросил нож на землю и поднял рукивверх. - Чего вы хотите от меня?! - крикнул он, с трудом подавляябешенство. - Ты не узнаешь меня? - спросил Смуга, подходя к нему ближе. - Я не знаю тебя, проклятый гяур! - возразил Махмуд. - А моего брата ты тоже не знал? Прежде чем тот ответил, подбежали Пандит Давасарман, Вильмовский,Томек и индийские солдаты. Пандит Давасарман жестом потребовал, чтобывсе терпеливо подождали, пока подойдут участники погони. Вскоре они,один верхом, второй пешком, приблизились к ним. Они сняли белыебурнусы с капюшонами, под которыми оказались мундиры армии магараджиКашмира. Солдаты остановились перед Пандитом Давасарманом по стойке"смирно". - Прекрасно... Птичка попала в сеть, а ведь нам только это итребовалось, - похвалил Пандит Давасарман. Что вы должны с ним делать?Каков приказ сэра Янгхазбенда? Вы возьмете его с собой в Лех? - Мы накажем его по местному обычаю, - ответил один из солдат. - Правильно, на него жалко пули. Выполняйте свою повинность. Солдаты подошли к пойманному. Один из них сказал: - Абдул Махмуд, ты арестован за убийство в Бомбее работникапароходства. Кроме того, ты украл собственность присутствующих здесьсагибов. Верни украденное добровольно, прежде чем понесешь заслуженноенаказание. - Никогда вы не получите этого золота, проклятые... - гаркнулМахмуд. - Обыщите его! - приказал Пандит Давасарман. Но солдаты ничего не нашли у Махмуда. Не теряя больше времени,Пандит Давасарман приказал связать его, и путешественники вернулись настоянку, пригласив к себе и неожиданных гостей. -

Говорили, что три полка баварских передались,что немцы и испанцы взбунтовались и сам Наполеон ускакал во Францию.Решительные бои близились. Передавали слова генерала Раевского: "Лучшийспособ закрыть себя от неприятеля есть разбить его".В июле одно известие поразило лицейских. "Северная почта" переходила изрук в руки. Армия Багратиона соединилась с армиею Барклая. Помог этомуРаевский, который командовал авангардом Багратиона. Одиннадцатого июляБагратион приказал ему атаковать армию маршала Даву, чтобы задержатьнеприятеля, без чего армии не могли соединиться. У Раевского было десятьтысяч солдат против шестидесяти тысяч неприятеля. Бой шел вокруг пруда. Вовремя последней атаки Смоленский полк шел к плотине без выстрела, спримкнутыми штыками, под неприятельским огнем, но, подойдя к самой плотине,наткнулся на сильную неприятельскую колонну. Раевский, уезжая в армию, взялс собою, при общем беспорядке, своих сыновей: старшему, Александру, минулошестнадцать лет, меньшому, Николаю, еще не исполнилось одиннадцати. Онзаписал их в один из своих полков. Во время атаки Раевский пошел с сыновьямив голове колонны. Младшего он вел за руку. В одну из атак убили знаменосца,знамя лежало на земле рядом с убитым. Старший, Александр, поднял знамя.Войска бросились и опрокинули неприятеля. Багратион достиг цели: отнынесоединению обеих армий под Смоленском враг не мог помешать.На вопрос отца: знают ли сыновья, для чего он взял их в бой, меньшойответил: чтобы вместе умереть.9Смоленск был оставлен. Говорили, что сам главнокомандующий предал егоогню и что город являет собою груду развалин. Пожар продолжался более суток,и его ужасный вид сами французы уподобляли извержению Везувия. Жители бежалив леса; в городе остались старухи и больные. Вязьма горела, подожженная снескольких концов.Смоленские крестьяне прятались в лесах; неприятель находил их и грабилпоследнее, чтобы добыть себе продовольствие. Помещикам, также прятавшимся,неприятель возвращал права над крестьянами, поколебленные было бегством иобстоятельствами войны, и обещал воинскую охрану и защиту от мародеров подусловием, что они будут доставлять муку, водку, зерно, скот, овес и сено.Фуража не было; началась зараза, более страшная, чем война. 17 августаСмоленск сгорел, за ним Вязьма. Та же участь грозила