Порно на сцене перед публикой

Это было на самом деле и что Экхоган действительно мой отец. Так или иначе, мне предстояло сыграть на сцене их обоих – то перевоплощаясь, то создавая оптические иллюзии, то заставляя стихийных духов подыгрывать мне, творя различного рода чертовщину, и я вознамерился сделать это перед публикой состоящей из «зажравшегося высшего общества», представители которого много лет назад приговорило меня и мою мать Альду к смерти, посредством жертвоприношения. Сам замысел был сродни вызову, который я, выживший вопреки всему, бросал сейчас своим и её палачам. Однако же, этот спектакль, мне не суждено было доиграть до конца.Представление это должно было быть исключительным, сильно отличающимся от всех предыдущих ещё и потому что я расширил свой «актёрский состав» до двух человек: помимо меня в происходящем на сцене должна была принять участие сама королева! Она так увлеклась моим искусством что в какой то момент ей самой этого захотелось и в последующие время, мы уже вместе писали сценарий и текст. Её роль была завершающей, в спектакле она должна была сыграть богиню смерти и судьбы, возвышающуюся над объятой пламенем сценой на повисшем в воздухе троне, когда всё что могло произойти между персонажами уже произошло и главная героиня погибла, а я в образе её возлюбленного, проклинаю себя и жизнь над бездной огня, поглотившей её тело. Огонь, согласно нашему замыслу должен быть самым настоящим, вызванным к жизни с помощью не менее настоящей магии, трон – тоже висеть в воздухе не на невидимых канатах, а с применением волшебства, а на этом троне и в костюме самой богини непременно должны присутствовать всё её мифологические

Беспомощности скованных участников, — произойдет то, что я называю иллюзией второго порядка, к тому же низкосортной, поскольку зритель по-прежнему может совершенно свободно отказаться одалживать частицу своего волшебства и отправиться домой, чтобы не валять дурака вместе с остальными. И вот что все это напомнило мне — то чувство ужасной неловкости, какое я испытал в детстве, когда фокусник поманил меня к себе на помост. Разумеется, теперь, в законченном тоталитарном государстве, в государственном театре ни один из зрителей не отважился бы отказаться от участия в массовом представлении; и в таком случае театр становится всего лишь местом проведения «варварских церемоний» или уроком в воскресной школе о правилах общественного порядка, но даже тогда некоторые следы иллюзии сохраняются — поскольку общественная жизнь в стране диктатора представляет собой непрерывную и всеобщую игру в том жутком фарсе, который сочинил охочий до театра Отец Народов. Сценическое разнообразие вторичной иллюзии возникает, когда в традиционной пьесе один из персонажей подходит к рампе и обращается к публике с объяснением или пылким призывом; это иллюзия, поскольку эта публика вовсе не та, реальная, находящаяся перед ним, а та, которую драматург создал в своем воображении, то есть нечто, что все еще относится к сцене, театральная иллюзия, набирающая тем большую силу, чем естественнее и непринужденнее будет такое обращение. Иначе говоря, черта, которую персонаж не может перейти без того, чтобы не нарушить ход спектакля, это как раз и есть отвлеченное представление автора о своей публике, притом что автор этот может быть давным-давно покойным или в эту самую минуту может лежать на пляже Флориды, выставив свою мужественную грудь на солнце; но как только автор или актер начинает видеть в публике розоватое скопление знакомых физиономий, пьеса перестает быть пьесой. Что же касается хора, приспособленного Вишневским и другими авторами к советской сцене, то здесь у нас попытка сочетания нескольких вещей — традиционного контакта с предполагаемой публикой, прямого человеческого обращения к

Улыбнулась. Я могла бы и догадаться, что у неё есть что-то на уме, но выпитое за этот вечер меня совершенно отключило от реальности и я вновь пошла к танцующим в одиночестве подругам. Ближе к полуночи на сцену вышла Света - устроительница этого девичника и предложила всем вернуться за столики. -Я вижу, что вы уже заскучали здесь без сильного пола, - проворковала Света. - Когда теперь наша невеста сможет развлечься как в годы бурной юности...? Так вот у меня для вас сюрприз. Сегодня для нас выступит группа мужского стриптиза. Они не профессионалы, но, тем не менее, весьма хороши собой. Мальчики, на сцену. Встречайте. На сцену вышел полуобнаженный красавец. Конечно, его встретили одобрительным визгом и аплодисментами. Единственное, что на нём было надето - это черные матросские брюки. В руках этот юноша держал полотенце. Его мускулистый торс заворожил присутствующую женскую публику. Он очень красиво двигался. Тело этого молодого мужчины просто излучало секс, и скоро из зала стали раздаваться настойчивые требования избавиться и от брюк - дамам нетерпелось получше разглядеть этого молодого жеребца. Долго упрашивать его не пришлось. Теперь на нём остались лишь узкие плавочки, которые, казалось, не скрывают, а напротив, подчёркивают его мужские достоинства. Немного потанцевав и позволив публике по достоинству оценить красоту своего тела, этот "Аполлон" откуда-то достал бутылочку минеральной воды и стал обливаться ею под визг возбуждённых дам. Особо разгоряченным тоже досталось, но никто не был за это в обиде, а когда он попросил кого-нибудь выйти на сцену и обтереть его Оля тут же вызвалась на это предложение. Эта особа никогда не упускала возможности выступить перед публикой в каком угодно качестве и виде. Начав с его груди и плеч, она стала опускаться всё ниже. С особым усердием она обтёрла его ягодицы, а когда он повернулся к ней лицом, по залу прокатился восхищённый вздох. То, что было в между ног этого красавца, совершенно бессовестным образом вырывалось из под тонкой ткани его плавочек, демонстрируя залу восхитительную эрекцию. Не долго думая, Оля опустилась на колени перед этим "божеством", а наш танцор тут же забрал полотенце из её рук и, как ширмой, отгородил от нас голову совершенно обезумевшей от увиденного девушки и свой восставший орган. По движениям Оли нетрудно было догадаться, что происходит на сцене. Ни одной из нас ещё ни разу не приходилось присутствовать при акте публичного минета, но перспектива и самой поучаствовать в нём возбуждала до предела. Я огляделась вокруг себя - ни на одном лице, присутствующих здесь дам, не было и намёка на смущение. Все, как изголодавшиеся самки, не отрываясь, смотрели на сцену. А на ней происходила совершенно откровенная порно-сцена, потому что из-за занавеса вышла Света, держащая в руках видеокамеру, и то слева, то справа стала снимать происходящее, стараясь заглянуть за полотенце. Даже музыка, доносящаяся из динамиков, не могла заглушить тех звуков, что издавала Оля, когда обрабатывала своим ротиком член этого атлета. Атлета, потому что, как потом выяснилось, все парни, которых пригласила Света, были культуристами из клуба, находившегося как раз над нами, этажом выше, и только один из них - тот, что находился сейчас в распоряжении известной "соски" - Оли, был ещё