Джази берлин порно

Глава 4.

***

Сквозь тяжелый лишенный видений сон Грэль скорее почувствовал, чем услышал, как в спальню вошел Маршан. От князя исходила такая невероятная безысходность, усталость, тоска, что у полуэльфа сжалось сердце еще до того, как он окончательно проснулся.

– Как ты, любовь моя? – чуть хриплым ото сна голосом заботливо спросил мужа Грэль, садясь на постели; он поспешил навстречу князю, вздрагивая от прохладного ночного воздуха, с тревогой вглядываясь в черты дорогого лица.

Маршан, и правда, выглядел скверно: поникшие плечи, серое от усталости лицо, в глазах – мука отчаяния. Князь, молча, покачал головой и просто позволил мужу прижаться к себе, гладить по спине и плечам. Грэль помог ему снять пропыленную за день одежду, крикнул сонных слуг, чтобы принесли горячей воды. Измученное тело князя постепенно расслаблялось в наспех приготовленной слугами ванне, подчиняясь умелым рукам полуэльфа, разминающего ему плечи. Тяжело вздохнув, Марш привлек к себе супруга, целуя в висок, благодаря за заботу.

– Снова ничего… ни единой зацепки, ни одного следа, хотя бы даже намека на то, где искать… Как же я устал. Я не могу смириться с тем, что Верин в плену, а я – его супруг, защитник, мало того, что не уберег, так еще и спасти не могу!

Князь начал говорить устало и надломлено, но в последних его словах Грэль услышал старательно сдерживаемые слезы, и это стало для него последней каплей. Скользнув в объятья мужа, прижавшись к нему дрожащим телом, обвив руками и ногами, словно хотел удержать от отчаяния, полуэльф принялся покрывать лицо мужчины легкими поцелуями.

– Не надо… прошу… любовь моя… ты сильный… все будет хорошо… Оракул обещал… все кончится, только потерпи… не отчаивайся, прошу… умоляю… – Грэль сам с трудом понимал, что шепчут его губы.

От страха, что сейчас он почувствует слезы на щеках Марша, увидит слабым того, на кого привык опираться все последние годы, полуэльф лишался разума. Князь какое-то время сидел неподвижно, плотно зажмурив веки, позволяя мужу целовать свое лицо, гладить его подрагивающими пальцами,   а потом вдруг судорожно сжал Грэля  в медвежьих объятьях, не то вздохнув, не то всхлипнув, и прижался к губам супруга голодным поцелуем, как будто он мог стать спасением от их общей боли.

У них не было близости с тех пор, как пропал рысенок: и не до этого было, да и казалось циничным предаваться плотским удовольствиям, когда мальчик страдает в плену. Но сейчас вспыхнувшее подобно пламени в камине возбуждение не казалось неуместным. Им обоим было жизненно необходимо утопить свою печаль, очиститься от пут беспомощности, сковывающей по рукам и ногам, прогнать все страхи и сомнения и набраться сил для новой борьбы. «Я поделюсь с тобой своей силой, любовь моя… Возьми мою уверенность, мое терпение, я все отдам! Возьми все мои силы, всего меня… Возьми меня…» – упоенно думал Грэль, задыхаясь от захватившего его желания, ощущая нетерпеливые поцелуи и грубоватые судорожные ласки мужа. Маршан возбуждался все сильнее, и хотя между бровей так и не разгладилась тревожная складка, страсть входила в свои права, кружа голову, опьяняя, заставляя забыть тревоги последних дней.

Не в силах больше сдерживать стремительно нарастающее желание, князь разорвал поцелуй, подхватил любимого на руки и, перешагнув через невысокий бортик каменной ванны, понес в постель. Они не стали отвлекаться на то, чтобы промокнуть с кожи горячую влагу, не обращали внимания на струйки воды, стекающие с волос по спине и мгновенно намочившие подушку и простынь – все было не важно, любая пауза могла разрушить это так необходимое двум влюбленным наваждение. Лишь только голова Грэля коснулась подушки, он с просящим стоном обнял князя за шею, притягивая для возобновления поцелуя. Руки Маршана выучили за долгие годы все самые чувствительные точки на теле любимого, от его ласк полуэльф метался на постели, все больше теряя голову.

Этот секс не отличался ни нежностью, ни дразнящей тягучей плавностью движений, призванной продлить удовольствие как можно дольше. Вспыхнув, как сноп сухой соломы, страсть выжгла из душ Маршана и Грэля все ненужные сожаления, завертела в стремительном потоке нарастающего возбуждения и оглушила скорой, но невероятно яркой разрядкой. Оба супруга долго не могли отдышаться и прийти в себя, но вместе с приятной слабостью в руках и ногах наконец-то почувствовали желанное облегчение. Как будто кто-то открыл окно, и в спальню ворвалась ночная прохлада, от которой стало легче дышать…

– Милый ты не думаешь, что… – чуть виновато начал князь, пытаясь спрятать лицо в основании шеи Грэля.

Но полуэльф не дал ему закончить фразу, вывернувшись из осторожных объятий и прижавшись к губам мужа предостерегающим поцелуем.

– Ни о чем не думай, любовь моя, – прошептал Грэль в припухшие темно-вишневые губы Марша. – Спи, утро всегда приносит вести, и на этот раз – я чувствую – они будут добрыми.

Впервые за долгие дни тревог Грэль засыпал с улыбкой на губах. И дело было не в физической разрядке, и даже не столько в том, что его как прежде крепко обнимали сильные руки мужа, прижимая к широкой горячей груди… Чувство, поселившееся в сердце полуэльфа, было сродни легкому весеннему ветерку: еле уловимое волнительное ощущение перемен…

Завтрак Маршан с супругом благополучно проспали – сказалась физическая и эмоциональная усталость последних дней. Ласковые лучи солнца разбудили Грэля, а он, в свою очередь, нежными поцелуями заставил своего князя умиротворенно вздохнуть и распахнуть темные со сна глаза.

– С добрым днем, любовь моя, – лукаво улыбнулся полуэльф, невесомо целуя мужа в кончик носа; Марш смешно сморщился и притянул любимого поближе к себе.

– Марш… Марш… на дворе день… завтрак… ахх… – как устоять против этих настойчивых рук и губ, не знающих отказа?

Но время, и правда, было позднее, и князь не мог позволить себе дольше нежиться в объятиях супруга. Оторвавшись от сладких губ, усмехнувшись, услышав жалобный протестующий стон, Маршан легко вскочил с кровати, с хрустом потянулся и принялся одеваться. Он словно помолодел за эту ночь, и Грэль с улыбкой наблюдал за своим князем, радуясь в душе, что он стал прежним.

– Ты не останешься в замке сегодня? – спросил полуэльф, проводя гребнем по шелковистым серебряным прядям, которые отказывались ложиться идеально ровно после сегодняшней бурной ночи.

– Я постараюсь успеть вернуться до полуночи, сегодня надо бы слетать к старейшине клана зооморфов, живущих на самой границе Южных гор. Мои воины с трудом отыскали их; клан – это кучка запуганных стариков и женщин, постоянно кочующих с места на место,   видимо боясь нападений. Может, они знают, кто из-за гор промышляет добычей зооморфов.

Они шли по длинной галерее к трапезной зале, Грэль кивал словам мужа, и прислушивался к себе. Внутреннее ощущение грядущих перемен еще усилилось, и теперь полуэльф пытался определить, связано ли его предчувствие с тем кланом несчастных зооморфов, о которых рассказывал Марш…

– Господин! Князь, прошу меня простить, вам срочное письмо с нижних доков… – посланец явно еле дождался появления хозяина, бросившись чуть не под ноги Маршану, лишь только завидел его.

Князь взял потрепанный свиток, благодарно кивнув курьеру, а Грэль с трудом совладал с охватившей его дрожью. «Неужели… вот сейчас? Мы что-то узнаем о нашем мальчике? » Они прошли в трапезную, уселись за широкий стол. Пока Марш пробегал взглядом новое донесение, Грэль в волнении кусал губы, не обращая внимания на слуг, сервирующих стол изысканными яствами.

– Ну что там? – не выдержал он наконец, сам поразившись тому, как дрожит его голос.

– Пока не знаю… Но думаю, мне нужно наведаться в доки, – Марш старался говорить бесстрастно, хотя по его глазам полуэльф видел, что князь взволнован. – Рэзел написал, что вспомнил кое-какие подробности, связанную с Верином. Просит, чтобы мы не слишком обнадеживались, но вдруг появится хоть какая-то зацепка?

Завтрак прошел сумбурно, оба хозяина замка почти не чувствовали вкуса еды, пытаясь угадать, о чем пойдет речь при личной встрече с работорговцем. Когда князь окончил трапезу и встал из-за стола, всем своим видом показывая, что намеревается сразу отправиться в путь, полуэльф бросился к нему, умоляя взять с собой.

– Я не выдержу здесь, в неизвестности! Прошу, позволь мне… А если ты нападешь на след Верина и решишь отправиться на поиски немедленно?! Я не могу больше просто ждать!

Маршан выглядел одновременно удивленным и встревоженным, но не мог отказать любимому. Сделав необходимые распоряжения управляющему замка, князь и Грэль в сопровождении десятка воинов из личного отряда Марша вылетели в доки.

Рэзел встретил их в том же шатре, где они впервые увидели рысенка. У полуэльфа предательски защипало в глазах, но он взял себя в руки, боясь пропустить хоть слово из того, что скажет работорговец. Они отказались от вежливо предложенного чая, и Рэзел, наконец, перешел к главному.

– История эта произошла около года назад, признаться, я уже и думать о ней забыл, но когда услышал о том, что ваш младший супруг пропал… Не мне решать – связано одно с другим или нет, но буду счастлив, если смогу хоть чем-то помочь благородным господам. А история сия заключается вот в чем: через несколько дней, после того как Вы, достопочтимый князь, выкупили у меня юного зооморфа, заявились ко мне двое господ. Важные, богатые, из тех, которые привыкли получать все, что душа пожелала. Нездешние… это я сразу увидел: необычный разрез глаз, непривычно произносят слова. Спрашивали они как раз таки вашего зооморфа, причем никакого другого им не надо было, а только вашего, и ведь как-то они смогли прознать, что родители Верина продали его моим молодцам, а те доставили мальчика прямиком сюда. Пристали ко мне эти господа с уговорами, а под конец уже чуть не с ножом – скажи им, кому продал золотую рысь и все-тут. Ну я… Вы уж не прогневайтесь на меня, хозяин, испугался я. Да и подумал, что имя князя должно бы отпугнуть таких охотников, к тому же, Верина вы не просто так взяли, а в мужья… Они, и правда, с расспросами сразу поутихли. Но вот что мне еще запомнилось…

Рэзел замолчал, глядя в одну точку и наморщив лоб, а Грэль только сейчас позволил себе выдохнуть. Напряжение, казалось, звенело в воздухе. Полуэльф, не глядя, нашел руку Маршана и стиснул в ладони его пальцы.

– Когда господа уже покидали меня, они вроде как повздорили. Старались гости говорить потише, да злились друг на друга сильно, вот я и услышал часть разговора. Один другого все обвинял, что из-за него упустили они «ценный компонент» – так он назвал милорда Верина, а другой сказал… как же… «Да, брось, Вадар, не умер же он, в самом деле! Раз живой, придумаем, как достать. Нам отступать некуда…» Вот так-то… Тогда решил я вас не беспокоить – мало ли какие странные личности к нам сюда наведываются. А сейчас вот и вспомнил о давних гостях.

Полуэльфу казалось, что у него сердце готово выскочить из груди. То утреннее чувство – предчувствие или знание – что на сей раз они действительно подобрались к разгадке исчезновения рысенка, превратилось теперь в небывалую по силе уверенность. Грэль с трудом дождался, когда они с князем останутся вдвоем.

– Милый, я уверен, мы напали на верный след! Не спрашивай меня ни о чем, доверься мне, прошу… Мы должны найти этих двоих и тогда…

– Я и сам впервые за все это время чувствую, что это зацепка, – Маршан крепко обнял своего любимого, ощущая, как тот дрожит от волнения.

С этого дня жизнь в княжеском замке ощутимо изменилась. Даже слуги, казалось, почувствовали надежду, которая зажглась в глазах  хозяев. Грэль и Маршан трудились не покладая рук, пытаясь разузнать больше о таинственных похитителях рысенка: князь наводил справки у всех, кто имел хоть какие-то дела с внешними соседями, полуэльф проводил дни и ночи в библиотеке, просматривая торговые и политические ведомости, надеясь отыскать, кому принадлежит имя «Вадар». Теперь никто из домочадцев князя Южных земель не сомневался, что скоро их любимый золотоволосый мальчик вернется домой.

***

Верин открыл глаза и несмело улыбнулся. Снова просыпаться рядом с кем-то, чувствовать под боком чужое тепло, вдыхать аромат мягких волос… Как жаль, что его постель согревают не его любимые мужья, к которым можно было бы прижаться в ожидании ласки, а потом сладко вздрагивать, почувствовав на губах еще сонный поцелуй…

Верин слегка покраснел и отодвинулся от спокойно спящей Джазиен. Тело рысенка отреагировало на его утренние мечтания слишком явно, с этим следовало справиться побыстрее, пока девушка не проснулась, чтобы не смутить ее. Вот уже три дня Джази жила в его комнате. Они быстро подружились, находили все больше тем для разговоров и почти не испытывали неловких моментов в присутствии друг друга. Джазиен иногда без видимой причины начинала грустить, от чего у Верина сжималось сердце, он обнимал девушку и гладил по волосам, пока она не успокаивалась. А если рысенок чувствовал вдруг, как от тоски по дому у него перехватывает горло и расплывается в глазах, Джази прижимала его голову к своей груди, стискивая тонкими руками плечи, и юноше становилось легче. Они ложились спать вместе – как если бы были родными братом и сестрой. Верин желал девушке спокойного сна, она в ответ касалась ласковыми губами его лба – от этого жеста в груди рысенка еще долго разливалось тепло, он испытывал в такие моменты благодарность и нежность пополам с грустью. Они старались не говорить о неволе, проводя больше времени, воспоминая о своих детских годах. Верин часто рассказывал о жизни в замке Маршана, каждый раз удивляясь про себя, почему глаза Джази становились несчастными, стоило ему лишь заговорить о своих обожаемых мужьях. Девушка в свою очередь часто вспоминала о своем нежно любимом брате,   который был старше ее на пять лет и с самого рождения Джази проводил с ней все свое свободное время, воспитывая и балуя ее.

За приятным времяпровождением Верин почти забыл о похитителях и их неведомых планах относительно него. Стараясь сделать все возможное, чтобы развлечь Джази и не давать ей грустить, рысенок и сам повеселел, хотя в его положении пленника мало что изменилось. Только раз он попытался расспросить Джазиен о том, что ей рассказывали о нем и его «особом» положении, но девушка смутилась, отвела глаза и очень ловко повернула разговор в другое русло. И все же, когда Верин оставался наедине со своими мыслями – вот как этим ранним утром – его снова начинали терзать сомнения и страхи. Множество вопросов, на которые он так и не получил ответа, заставляли рысенка хмурить лоб и кусать нижнюю губу, но как он не старался, планы его похитителей оставались неразгаданными. И тогда Верин тяжело вздыхал, жалея, что рядом нет мудрого Грэля, который наверняка сразу же раскусил бы все хитроумные замыслы, и сильного Маршана, обязательно бы придумавшего способ выбраться отсюда. Юноша очень тосковал; так сильно, что иногда ему хотелось превратиться в рысь и хорошенько повыть, разнося свою печаль с ночным ветром по всем окрестным землям. «Чтобы вы услышали меня…чтобы нашли и спасли… О, Маршан, мой любимый супруг, почему ты до сих пор не пришел за мной? »

Верин шмыгнул носом, смахивая со щеки набежавшую слезу, и в этот момент послышался знакомый скрежет, означающий, что кто-то поворачивает ключ в замке их двери. Рысенок напрягся: для завтрака было еще слишком рано. Он увидел, как вздрогнула Джази, просыпаясь, а через мгновенье полог над их постелью был бесцеремонно отброшен в сторону.

– Так-так… – милорд Вадар выглядел недовольным, и Верин сжался под его взглядом, хотя не понимал, в чем он провинился.

Мужчина наклонился, властно схватил Джази за плечо и рывком поднял с постели. Он зачем-то придирчиво осмотрел простынь и одежду девушки, затем кивнул Верину, чтобы тот встал и подошел ближе.

– Прошло три дня и три ночи. Сколько еще вам нужно, чтобы привыкнуть друг к другу? – в голосе милорда слышалась еле сдерживаемая ярость, от которой оба пленника инстинктивно сжались, опуская головы.

Рысенок совершенно не понимал, что происходит. Ему казалось, что он попал в какой-то дурной сон и забыл его начало, а сейчас пытается вспомнить, о чем его спрашивают, вот только безрезультатно. Искоса взглянув на Джази, Верин увидел, что она дрожит как осиновый лист и готова расплакаться. Этого Верин вынести не мог. Он смело шагнул вперед, заслоняя собой девушку.

– Простите нас, милорд… хозяин… Я не понимаю, в чем наша вина? Я благодарен вам с милордом Таласом, что вы позволили нам жить вместе, вы так добры…

Юноше не дал закончить грубый подзатыльник, от которого он отлетел в сторону, как мешающийся под ногами только что родившийся котенок.

– Ты что, хочешь сказать, что он до сих пор не знает?! И ты до сих пор НИЧЕГО не сделала?! – Вадар схватил Джази за плечи, приблизив к ней свое побагровевшее от гнева лицо, требуя ответов.

Верин словно окаменел от страха, наблюдая, как побледнела девушка. Джази зажмурилась, а потом вдруг отчаянно замотала головой.

– Я не могу! Он не любит меня и никогда не полюбит! Его сердце навек отдано другим, и я ничего, слышите – НИЧЕГО не смогу с этим сделать!

Звонкая пощечина остановила поток выкрикиваемых Джази признаний. Девушка охнула и осела на пол к ногам хозяина, закрывая руками покрасневшую щеку.

– Прекратите! – Верин словно со стороны услышал свой отчаянный крик. Он бросился к Вадару, позабыв от гнева, насколько тот сильнее и что может избить и его тоже. – Не смейте ее бить! За что Вы ударили ее?!

Верина колотило от злости и переживаний. Эх, если бы не противомагические браслеты на его руках и ногах! Пожалуй, впервые в жизни юноша чувствовал настоящее холодное желание перегрызть кому-то глотку. Но, увы – он все еще не мог обратиться в рысь, а в теле человека был слишком слаб. Вадар без труда схватил его за плечо и швырнул к своим ногам рядом с беззвучно плачущей Джазиен.

– Я объясню тебе – за что, маленькое ничтожество! Кажется, ты хотел знать, почему оказался здесь?! Пришло время услышать правду! – милорд зашагал по комнате, пытаясь успокоиться, он сжимал кулаки и раздувал ноздри, что говорило о том, насколько сильно он разгневан.

– Ты – единственный в своем роде, и не говори, что не знаешь об этом. Золотая рысь рождается единожды в триста лет – и только у потомков первого зооморфа – Эфема. Его кровь настолько сильна, что передается из поколения в поколения практически в неизмененном виде, несмотря на многочисленные смешения с другими кланами. И только золотые рыси обладают магическими способностями такой силы, что…

Вадар резко замолчал, поджав губы и покосившись на Верина, ласково обнимающего Джази и старающегося не пропустить ни слова из речи хозяина. Раздраженно дернув плечом, милорд заложил руки за спину и продолжил говорить.

– Поскольку ты теперь в нашей власти, и никогда не выберешься отсюда, не вижу смысла скрывать от тебя наши с Таласом планы… во всяком случае, ту их часть, которая касается тебя. Нам нужно много могущественных зооморфов, нужна твоя магическая сила в десяти, нет, в стократном объеме! Но брак золотой рыси с кем-то вполне обычным, даже обладающим способностями зооморфов – не дает желанного результата. По прихоти высших сил, кровь Эфема в этом случае проявляется только в третьем поколении потомков. Мы не можем ждать триста лет! И мы нашли способ…

Вадар презрительно посмотрел на Джази, и девушка снова заплакала, пряча распухшее лицо на груди Верина.

– Снежные рыси так же редки, как и золотые. В них течет неразбавленная кровь первой женщины-зооморфа – Алии, и сила их ни в чем не уступает твоей, Верин. Потомство, в котором смешается чистая кровь золотой и снежной рысей должно обладать магией, равной которой еще не было во Всемирье. Все, что требовалось от этой безмозглой кошки – соблазнить тебя! Но она даже с этим не смогла справиться!

Вадар сделал шаг по направлению к Джазиен, явно намереваясь снова ударить ее, но Верин в мгновенье ока оказался на ногах, загораживая девушку собой. В нем клокотала такая ярость, что по сдерживающим магию браслетам пошли голубоватые искры.

– Она не смогла соблазнить меня, потому что Я этого не захотел, – отчеканил юноша, стискивая кулаки и наклоняя вперед голову, как для смертельного прыжка. – И никогда не захочу. Я дал клятву верности своим супругам и не нарушу ее, пока в моей груди бьется сердце. У вас ничего не выйдет, милорд Вадар, даже если вы изобьете меня до полусмерти. А бить Джазиен я вам не дам, ибо полюбил ее, как родную сестру.

Неожиданная сила и властность, прозвучавшая в его голосе, поразила самого рысенка не меньше, чем остальных. Он никогда и не думал, что может быть таким – если бы за его спиной сейчас стояла армия зооморфов, они, не задумываясь, пошли бы в бой по его приказу. «Это кровь Эфема говорит во мне. Далекий предок, помоги мне спасти наши жизни и честь! »

На Вадара, казалось, произвела впечатление речь пленника. Он как-то резко успокоился, перестал мерить комнату нервными шагами, и даже отошел на шаг от Джази, словно демонстрируя, что не собирается больше ее бить. В темнице повисла тяжелая пауза, прерываемая лишь тихими всхлипами девушки. Верин немного остыл, вспомнил, в каком бесправном положении находится, и к нему вернулся страх. Легко произносить высокопарные речи,   чувствуя себя потомком Великого, но что он в действительности может сделать? Что, кроме того, что не сдастся и не предаст своих супругов?!

– Ну что ж… Ты меня убедил. Да, ты прав, похоже, нашим планам не суждено сбыться, – Вадар говорил холодно и спокойно, но Верина не отпускало чувство какого-то подвоха в этих якобы примирительных фразах. – Мы, конечно, могли бы скрутить тебя и добыть… так нужный нам компонент – думаю, мой брат был бы счастлив заняться этим лично. Джазиен могла бы понести от тебя и без твоего согласия, но вот беда – чистокровные особи зооморфов рождаются только при обоюдном согласии и, желательно, любви обоих партнеров. Если вы не захотите этих котят – вы, оба: тогда те, кто родится, будут годны разве что убирать за нашими драконами.

Вадар досадливо пожал плечами, с сожалением покачал головой и подошел к двери. Верин осторожно выдохнул: неужели получилось? Далекий предок услышал его, и их с Джази оставят в покое?

– Мы подумаем, как еще можно тебя использовать. Джазиен, собирайся, тебе больше нечего здесь делать.

– Что?! Куда вы забираете ее? – Верин почувствовал, что от волнения у него пересохло в горле.

Не может быть, что кошмар еще не закончился! У него словно ноги приросли к полу, но рысенок точно знал, что не позволит жестокому милорду забрать девушку – не простит себе этого!

– Куда? Тебя это не должно касаться, ты ведь отказался от нее. Без тебя она бесполезна. Возвращать добычу не в наших правилах, да и некому – от ее клана почти никого не осталось… Скорее, мы отдадим ее нашим воинам – там она получит сполна той ласки, которую не смогла добиться от тебя. Джазиен, немедленно подойди!

– НЕТ! – из груди Верина вырвался не то вопль, не то стон.

Он сам не понял, как оказался у ног Вадара, упав на колени и вцепившись пальцами в расшитые золотыми нитями шаровары. Подняв кверху залитое слезами лицо, юноша вытолкнул из непослушных губ горькие слова:

– Я согласен. Я все сделаю. Я буду ее супругом.

В темнице воцарилась странная тишина. Вадар застыл как изваяние, раздумывая, верить своему пленнику или нет, Джази давилась рыданиями, забившись в угол комнаты, Верин слышал свое хриплое дыхание и стук сердца. Но в то же время ему казалось, что все звуки умерли, или он оглох от собственной боли. Сейчас как никогда рысенок чувствовал, что весь этот кошмар не снится ему в горячечном бреду, а происходит на самом деле – происходит с ним.

– Ну что ж, я рад, что ты одумался. Второй раз я не буду так милостив, и вы оба отправитесь ублажать моих воинов. Сегодня же ночью вы должны постараться. И следующей ночью тоже, и той, что будет за ней. Нам нужно получить здоровое желанное потомство как можно скорее, мы и так потеряли целый год! Утром я лично проверю, как вы послушались моего приказа. Если не хотите делать это на глазах у нас с братом, извольте стараться изо всех сил!

Вадар вышел, хлопнув дверью пред носом юноши. Верин так и остался сидеть на коленях, слепо глядя в пол, туда, где только что стояли усыпанные драгоценностями туфли с загнутыми носами.

«Ну вот и все. Теперь я потерял вас. Навсегда. Сегодня я нарушу клятву. И перестану быть… вашим любимым мужем…» На каменном полу перед опущенным лицом Верина стали появляться маленькие мокрые пятна. Робкие пальцы легли на плечи рысенка, несмело поглаживая.

– Прости меня…

***

– Грэль, любимый, очнись! Силы небес, да что же это?! Грэль, молю, очнись!

Взволнованный голос мужа словно вытаскивал полуэльфа из темного вязкого забытья. Грэль вздохнул, удивляясь, что сердце отозвалось такой болью, ощутил мокрые дорожки на своих щеках… Так это был не сон…

– Все в порядке, любовь моя, все хорошо… Я… просто видел Верина, и…

– Видел? Нашего мальчика? И… как он? С ним все хорошо? Демоны подземелий, Грэль, скажи, что ты видел, иначе у меня сейчас сердце разорвется!

Полуэльф сжал руку мужа и заставил себя улыбнуться. Слабая и вымученная, но улыбка озарила его бледное лицо, придавая уверенности словам полуправды.

– С ним все в порядке. И никто его не обижает, хоть ему и нелегко приходится. Это правда, милый.

– Тогда какого демона  ты потерял сознание?! Ты плакал, Грэль, ты стенал так, что я услышал тебя еще из галереи! А потом я нашел тебя почти бездыханным! Что ты не договариваешь, любимый? К чему я должен быть готов, когда найду котенка?

– Ты просто найди его, милый… И…поторопись, хорошо? – Грэль почувствовал, как слабость вновь окутывает его тело, уводя от горестных размышлений.

«Ты только не опоздай, милый. Не дай ему вырвать нас из своего честного сердечка, убедить себя в том, что он нам больше не нужен. Поторопись, любовь моя… поторопись…»

***

Рассветные лучи лениво скользнули по стене старинного замка, осветили розоватым светом серые камни, погладили темно-зеленый мох под деревянной рамой распахнутого окна и пробрались внутрь комнаты. Узкая  полоска золотисто-розового оттенка проложила дорожку от подоконника до просторной кровати, мазнула по свисающему почти до самого пола покрывалу, поднялась выше…

– Ааахх… да… еще… ммм… – молодой голос, звонкий, но слегка охрипший за ночь, не то умолял, не то приказывал, стараясь не сорваться на крик. – Да… да… ДА!

Покрывало наконец окончательно слетело на пол, не выдержав сильных и быстрых движений двух блестящих от пота мужских тел. Еще пара неразборчивых вскриков – и любовники без сил рухнули на развороченную постель, пытаясь отдышаться.

– Кто… кто там говорил про… возраст? Ты меня заездил… – шутливо пожаловался гибкий юноша, устало откидывая со лба мокрые рыжие пряди.

– Ммм… любовь моя, с тобой я забываю о годах, – седовласая голова старшего мужчины устроилась на животе любимого.

На несколько минут в спальне воцарилась тишина, прерываемая лишь довольными вздохами.

– Да, кстати, все забываю тебя спросить – как именно ты избавил нас от погони в Трезубце, мой герой? – не выдержал старший мужчина, укладываясь рядом с молодым супругом и нежно проведя пальцами по его щеке.

– А! Все просто. Я еще здесь, дома, заранее отыскал несколько заклинаний на случай погони… Вот одно и пригодилось. Не уверен, какое именно… там была такая суматоха, что я вырвал первый же лист, который попался под закладкой… Но, кажется, это было заклинание тотальной ненависти…

– Что это значит? – Алун даже приподнялся на локте, вглядываясь в раскрасневшееся веснушчатое лицо своего «леопарда» с восхищением, которое, впрочем, не отменяло смешинки в серых глазах.

– Если я правильно помню, теперь милорды Вадар и Талас будут вызывать лютую ненависть у всякого живого или оживленного существа, которому попадутся на глаза. Если они остались в живых в собственном замке, полном ненавидящих их слуг, я сильно удивлюсь.

– Даже если братьям удалось бежать, это ненадолго – либо их прикончит первый же попавшийся горный пастух, либо…

– Скорее они перегрызут глотку друг другу, – беспечно пожал плечами Хэдин и потянулся за кувшином с прохладной родниковой водой.

Но был перехвачен сильными руками супруга и уложен тому на грудь.

– Ты гениален, любовь моя! Я горжусь тобой… хочешь, покажу, насколько сильно?

– Ну… я не против… только теперь позволь мне…

Алун понимающе хмыкнул и раздвинул ноги, предоставляя своему ненасытному молодому супругу ласкать себя, даря удовольствие ничуть не меньшее, чем испытал только что.

За завтраком они снова оказались вдвоем. Прислуга доложила, что князь Маршан велел подать завтрак в их с мужем спальню, милорд Верин по-прежнему отказывался есть, находясь у постели госпожи Джазиен, а молодой господин Анириен пока не пришел в себя. Алун нахмурился, почувствовав, как прекрасное настроение медленно и неотвратимо покидает его.

– Меня очень беспокоят наши гости. Оказалось, что спасти малыша Верина было чуть ли не самым легким из всего предприятия! Что толку в его спасении, если они с супругами до сих пор не воссоединились, и даже избегают друг друга, а оба снежных рыся наотрез отказываются возвращаться в этот мир, предпочитая не то болеть, не то умирать!

Хэдин вздохнул и потер переносицу.

– Имей терпение, не забывай, сколько всего они пережили… Я пытался поговорить с Верином – его переполняет чувство вины:   и за то, что вообще позволил себя похитить, и за то, что согласился на связь с Джазиен… Он считает, что изменил своим мужьям и не имеет права на прощение, а теперь еще и боится, что подверг госпожу Джази с нерожденными котятами  смертельной опасности… На него столько всего свалилось.

– На них всех много свалилось! Погляди на Грэля, за эти дни он превратился в тень! Сейчас только воссоединение и любовь помогут им… им всем… Поговори с Верином еще раз, мне кажется, с тобой он чувствует себя менее… неуютно. А я все же привезу того врача, которого нам посоветовали в храме. Да, я помню, что он привык «лечить» исключительно нежитей, а не эльфов с зооморфами, но все же… другого поблизости нет.

Окончив свой завтрак, Хэдин набрал в плетеную корзинку теплых воздушных булочек с корицей, добавил запеченных лепешек с медом и гроздь спелого розового винограда и отправился на поиски Верина. Собственно, искать его и не пришлось – с тех пор, как по возвращению кавалькады спасателей госпожа Джазиен так и не пришла в себя, рысенок ни на шаг не отходил от нее, отказавшись даже последовать за своими супругами в их общую спальню. Он с трудом позволил убедить себя, что в самочувствии Джази нет вины Алуна – слишком яркое впечатление осталось от сцены «похищения», когда вампиру пришлось высосать из обезумевшей от волнения девушки немного жизненных сил. Но факт оставался фактом – уже более двух суток Джазиен не приходила в себя, бредила и металась в лихорадке, заставляя Верина сходить с ума от чувства вины и беспомощности.

Хэдин легко поднялся в боковую башню, отведенную для гостей, постучал в одну из дверей и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл ее. Джази спала, разметавшись на своем ложе, а рядом на полу свернулся клубочком Верин. Хэдин присел на корточки возле юноши и с улыбкой пощекотал его щеку. Рысенок смешно сморщил нос и тут же встревожено распахнул глаза.

– Привет, – улыбнулся Хэдин и приложил палец к губам, показывая на Джази. – Я принес тебе завтрак. Пойдем-ка, прогуляемся в саду, а за госпожой приглядит Паэр.

Верин недоверчиво оглядел с ног до головы вошедшего следом за Хэдином молодого вампира, одного из соратников Алуна в недавнем предприятии, но все же согласно кивнул и, пошатываясь, вышел за рыжеволосым полуэльфом, с которым успел подружиться со времени своего спасения.

– Сегодня будет прекрасный день! Хочешь, полетаем на вивернах? Ах, нет, ты же не любишь летать… Ну, я мог бы показать тебе молодняк – они еще не объезжены, но своих не трогают, так что…

– Спасибо тебе, – Верин тихо, но твердо, прервал приятеля, отрицательно покачав головой. – Мне что-то пока не до развлечений.

– Слушай, пора бы тебе вспоминать вкус жизни! – Хэдина не так-то легко было сбить с курса, если он что-то задумал. – Ведь ты пробыл в плену не так уж и много времени! С госпожой Джази все будет в порядке, вот увидишь – кстати, Алун как раз сейчас полетел за лекарем. Расскажи мне, как ты любил проводить время там, дома? Чем тебе нравилось заниматься?

Верин, задумчиво, жевал медовую лепешку, глядя в одну точку перед собой, и сосредоточенно хмурил брови.

– Ну… я любил гулять… обращался в рысь и бегал по окрестным лесам. Только вот… добегался, как видишь. А в замке… в замке я много возился с драконами, иногда занимался с Агом в библиотеке… Но, в основном… чаще всего… времени… я… мы…

Верин покраснел и погрустнел одновременно, и Хэдин почувствовал, как у него сжимается сердце от жалости к этому наломавшему дров юному недоразумению.

– Ты скучаешь по ним, да? – прошептал полуэльф, обняв друга за плечи. – Не представляю, как ты перенес разлуку… я бы умер от тоски, если бы Алун оставил меня так надолго… Но ведь теперь – вот они, рукой подать! Неужели тебе не хочется прямо сейчас броситься в объятья Маршана, прижаться к Грэлю – в эту самую минуту вернуть все, что у вас было?!

– Ты не понимаешь, – еще тоскливее ответил рысенок, опуская голову ниже. – Ведь я давал клятву верности – когда был обряд. А потом нарушил ее. Я, наверное, даже не могу больше называться их мужем – а ты говоришь, все вернуть…

– Нет, это ты не понимаешь! – Хэдин не выдержал и вскочил на ноги, уперев руки в бока. – Стали бы они совершать все это – рисковать жизнью, лететь в чужие земли, сражаться с Вадаром – если бы ты больше не был их любимым супругом?! Ты бы видел, как сходил с ума Маршан! А Грэль! Неужели ты не заметил, каким изможденным он выглядит?! Они не представляют жизни без тебя – а ты тут сидишь и предаешься отчаянию!

Верин судорожно всхлипнул и спрятал лицо в ладонях. Хэдин закусил нижнюю губу и снова опустился рядом с другом, осторожно обняв его. «Надеюсь, я не перестарался», – виновато подумал юный полуэльф, но все же предпринял еще одну попытку.

– Просто пойди к ним! Я уверен – они будут так счастливы снова обнять тебя, что ты не услышишь ни одного упрека. Князь Маршан так справедлив и добр… и так сильно любит тебя, что сможет понять и простить. Иди к ним – прямо сейчас! Хотя бы просто попытайся…

Хэдин потихоньку начал терять надежду, но как раз когда он уже решил махнуть рукой на бесполезную затею, Верин вдруг решительно вскочил, чуть не опрокинув приятеля на траву. Громко шмыгнув носом и совсем по-мальчишески вытерев его рукавом, рысенок с серьезным видом спросил, где ему найти покои своих супругов, и, едва дослушав, унесся в указанном направлении.

Издав громкий довольный вздох, Хэдин раскинулся на мягкой зеленой траве, подставляя веснушчатое лицо солнышку и улыбаясь во весь рот.

– Алун, Алун, где же ты? Мне полагается приз…

Верин взлетел по винтовой лестнице, чуть не упав на самой верхней ступеньке, его сердце колотилось как сумасшедшее, глаза застилали слезы, и он почти не разбирал дороги, но бежал вперед, боясь сбиться с пути – зная, что начать его снова может не хватить решимости. И только взявшись за ручку тяжелой дубовой двери, юноша остановился, как вкопанный, охваченным леденящим кровь страхом: а что если прогонят? Если Маршан скажет, что Верин предал их, изменил? Что будет с ним, если он увидит укор, непонимание в любимых глазах – если ему снова предложат выбирать? Рысенок с такой силой сжал резную ручку, что пальцы онемели и ногти вонзились в ладонь. Каждая секунда промедления лишала его воли, казалось, что он уже не сможет сделать этот шаг…

–…Никуда не уходи, я сейчас вернусь… – дверь внезапно распахнулась, и на пороге очутился растерянный и удивленный Маршан: немного заспанный, с непривычно забранными в хвост длинными черными волосами, в накинутом на обнаженный торс роскошном шелковом халате.

От резкого рывка Верин чуть не налетел на князя, в последний момент отпустив ручку двери и отпрянув назад, но оказавшись вдруг от обожаемого старшего мужа всего в каком-то шаге, уткнувшись взглядом в его обнажившуюся грудь, покрытую курчавыми темными завитками – рысенок замер, боясь не только шевелиться, но и дышать.

– Малыш?! Ты… здесь? Все в порядке? – взволнованный Марш схватил юношу за плечи, встревоженный любящий взгляд сразу же уловил и необычную бледность младшего супруга, и покрасневшие глаза, этого хватило, чтобы сердце князя буквально затопила болезненная нежность.

– Иди ко мне… Котенок наш… – прошептал Маршан, бережно прижимая дрожащего Верина к себе.

И в этот миг для рысенка, наконец, все встало на свои места – как будто осколки разбитого сосуда удалось вновь склеить, собрав все до единого в нужной последовательности. Все сомнения, страхи последних дней и недель, это сжигающее изнутри чувство вины – все словно смыла огромная горячая волна любви, благодарности, ответной нежности. Верин с такой силой обвил руками шею князя, что тому стало трудно дышать. Слезы, уже сами по себе катящиеся из золотых глаз, намочили ворот халата Маршана, но на такие мелочи никто не обратил внимания.

Князь отнес всхлипывающего и непрестанно бормочущего еле понятные извинения Верина в кровать, где его принял в свои нежные объятья счастливо улыбающийся Грэль. И теперь уже две пары ласковых рук гладили юношу по спине и волосам, пока он не успокоился и не смог изъясняться связно.

– Вы не сердитесь на меня? – робко спросил рысенок, сжимая одной рукой пальцы Грэля, а второй до сих пор цепляясь за шею старшего мужа.

– Разве что чуть-чуть, – шутливо прищурился Марш, но увидев, как глаза Верина вновь наполняются болью, поспешил уточнить. – За то, что не приходил так долго…

Медленный тягучий поцелуй – сладкий как мед – не дал рысенку времени на сожаления и оправдания. Голова закружилась так сильно, словно он наклонился над бездонной пропастью. Дыхание стало прерывистым, а тело само выгнулось навстречу осторожным прикосновениям – вспоминая забытые ласки.

Верин не заметил кто и когда раздел его – юноше казалось, что весь мир сосредоточился в этом поцелуе, в этих мягких властных губах, от которых невозможно было оторваться. Но в какой-то момент ощущение прижавшегося сзади горячего обнаженного тела вырвало из груди протяжный стон, и рысенок распахнул глаза – не веря, желая убедиться, что все это ему не снится.

Прижавшийся сзади Грэль покрывал поцелуями шею, плечи и лопатки своего любимого котенка, осторожно поглаживая ягодицы, словно спрашивая разрешение на более смелую ласку. Верин, который от нахлынувших чувств и ощущений, казалось, разучился говорить и связно мыслить, только и смог, что откинуть назад голову, подставляя все более нетерпеливым губам Марша шею и грудь и прогнуться в пояснице, надеясь, что остальное его мужья поймут сами.

А потом время остановилось, превратившись в маятник, раскачивающий кровать, комнату и весь мир в такт мерным движениям – и было немного больно в самом начале, и Маршан сцеловывал невольные слезы с любимого лица, не скрывая счастливую облегченную улыбку. Но вскоре стало так хорошо, что Верин мог только стонать, вскрикивать и хвататься за плечи – то смуглые и широкие, блестящие от пота, то изящные молочно-белые, сладко вздрагивающие от его прикосновений.

Много позже они лежали втроем – как в былые счастливые временна – переплетя руки и ноги, голова к голове, неосознанно поглаживая друг друга, не в силах произнести ни слова. В груди Верина было тесно от переполнявшей его любви, он глубоко вздыхал и жмурился, расцветая счастливой улыбкой, наслаждаясь каждым моментом этой долгожданной близости.

– Все будет хорошо. Теперь все будет как прежде, – прошептал Маршан, накрывая ладонью переплетенные пальцы обоих своих мужей, покоящиеся у него на груди.

И в этот момент за дверью началась какая-то суматоха:   кто-то бегал, кого-то звал, что-то ронял… Грэль только успел почувствовать, как снова сжимается в комок Верин, и тут же раздался показавшийся оглушающим стук в дверь.

– Господин князь! Простите, господин князь! – голос был взволнованным и принадлежал кому-то из южан.

Маршан нахмурился, накинул халат и подошел к двери, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы не была видна развороченная после любовных утех постель с обнаженными супругами.

– Прошу прощения, но… кажется, госпожа Джазиен… Боюсь, что у нее начинаются роды!

Верину показалось, что он оглох – новость обрушилась на него так внезапно, что у юноши закружилась голова, и сдавило сердце. Рысенок не знал, что делать теперь, множество разных мыслей и опасений теснились в его голове. Тут были и вина за то, что оставил Джази в такой момент, и страх, что роды пройдут не совсем гладко, и абсолютное незнание, как объясняться со своими супругами, смогут ли они принять тот факт, что для него дороги Джазиен и их общие дети.

Распахнув полные ужаса глаза, Верин сидел на кровати, прижав руки к груди, и смотрел, как Маршан и Грэль мечутся по комнате, выискивая детали одежды и перебрасываясь какими-то малопонятными фразами.

– Верин! Скорее одевайся, нельзя медлить! Ну что же ты? – Грэль подлетел к младшему супругу, кидая ему на колени подобранные с пола штаны и короткую тунику, в которых рысенок пришел накануне.

Увидев выражение лица юноши, полуэльф взял его за плечи, вглядываясь в растерянные глаза.

– Все будет хорошо, слышишь? Я сделаю все, что в моих силах, хотя не могу сказать, что имею достаточно опыта в подобных делах… И Марш поддержит госпожу Джази своей магией. А тебе нужно срочно отыскать Хэдина – пусть на всякий случай будет под рукой со своей чудесной книгой. Думаю, мы справимся. Но нужно торопиться!

Путаясь в непослушных штанинах и рукавах, непрестанно шмыгая носом и смахивая с глаз уже порядком надоевшие слезы, Верин думал о том, какие у него замечательные мужья. Мог ли он надеяться, что они простят его, поймут, что он не мог поступить иначе там, в плену, не осудят его за заботу о Джази? Но даже в самых смелых мечтах рысенок не представлял, что Маршан и Грэль примут так близко к сердцу его тревоги, захотят помочь рождению ЕГО детей, станут и сами заботиться о Джазиен.

Но все размышления о превратностях судьбы очень скоро стали неважны. Верин крайне смутно представлял все, что связано с родами, его чуть не до обморока напугало бледное лицо Джази, покрытое испариной, и ее громкие стоны. Все вокруг были серьезны и встревожены, и Маршан приказал послать навстречу Алуну посыльного с просьбой поторопиться – лекарь был бы сейчас как нельзя кстати. В результате, поняв, что от него мало толку, Верина выдворили из покоев госпожи Джазиен, сдав на руки Хэдину и велев им обоим не болтаться под ногами. Оба юношей не без чувства облегчения сбежали в сад, понимая, что своей растерянностью и страхом больше мешают, чем помогают.

– Ох, ну и дела, – протянул Хэдин, взлохматив волосы на затылке. – Даже не знаю, брат, завидовать тебе или пожалеть… Ведь ты младше меня, а вот… поди ж ты – сейчас станешь отцом!

Верин порозовел от смущения и невесть откуда взявшегося чувства гордости. Сказать по правде, он и сам не представлял себя в роли папаши, воспитывающего маленьких котят. Хотя…

– Знаешь, дома у меня были младшие двоюродные братья и сестры. Они меня очень любили, у меня как-то получалось и успокоить их, и занять… Матушка часто оставляла меня присматривать за малышами… особенно, когда меня перестали брать на охоту. Мне это нравилось… Думаю, я справлюсь.

Взгляд Хэдина был недоверчивым и одновременно задумчивым. Пожевав нижнюю губу и поглядев какое-то время прямо перед собой невидящим взглядом, юный полуэльф передернул плечами и вынес вердикт:

– Нет. Похоже, это не для меня. Я признаться, очень рад, что нам с Алуном не грозит отцовство. А ты, я погляжу, снова стал улыбаться! Значит, примирение удалось на славу?

Как Верин не смущался и не прятал лицо в колени, дотошный приятель выпытал у него некоторые подробности счастливого воссоединения со старшими мужьями – по крайней мере, эти разговоры отвлекли юношу от волнения за Джази. Прошло чуть больше часа, и один из домовых скелетов принес известие о том, что вернулся хозяин и привез лекаря. Еще несколько часов протянулись в томительном ожидании. Верин не находил себе места, терял нить разговора, а под конец – утомленный переживаниями – неожиданно заснул, примостив золотоволосую голову на коленях у приятеля.

Проснулся рысенок от того, что Хэдин немилосердно тряс его за плечо, что-то радостно вереща над ухом.

– Да просыпайся же ты, тут такие новости, а он дрыхнет! – веснушчатое лицо полуэльфа сияло как новенькая золотая монета, и у Верина при взгляде на друга в груди затеплилась надежда.

– Давай, поднимайся! Тебя там ждут! – Хэдин тянул приятеля за рукав, так ничего толком не объяснив, и рысенку только и оставалось, что припустить за ним бегом к покоям Джази.

Недавняя суматоха сменилась необыкновенно мирной уютной тишиной: приезжий лекарь первым делом вытолкал взашей всех посторонних, разрешив остаться только хозяину и магам – на всякий случай. Сделав свое дело, он удалился, сопровождаемый Алуном, в гостиную – выпить бокал вина и получить причитающееся вознаграждение, поэтому Верин, переступив порог знакомой комнаты, застал там уже только Джази и своих мужей… у каждого из которых на руках оказались по два свертка с тихонько покряхтывающими и попискивающими малышами.

Пожалуй, это был один из самых странных моментов в жизни золотого рысенка. Он запомнил только обрывки – счастливые и волнующие воспоминания, которые со временем сложатся в одну цельную картину, но это будет намного позже.

Сияющая от счастья Джази, резко похудевшая и снова похожая на совсем юную девочку. Она смеялась и плакала одновременно, крепко притянула к себе Верина и поцеловала в лоб, прошептав, что будет до самой смерти благодарна его замечательным супругам.

Невероятно счастливые и светящиеся от гордости Маршан и Грэль, которые с первой секунды полюбили малышей, как своих собственных детей. И если изящный полуэльф смотрелся с двумя младенцами на руках очень гармонично, то мощный князь, бережно удерживающий два крохотных по сравнению с ним пищащих свертка, выглядел скорее комично. Но оба они долго не желали расставаться с котятами, пообещав Джази, что будут приходить и приглядывать за малышами так часто, как она позволит.

А сам Верин смотрел на сморщенные мордочки четырех котят и не мог поверить, что в них течет его кровь, что он теперь ответственен за судьбы этих малышей, и должен научить их всему, что он знает и умеет. «Вот только чему? Я такой бестолковый… только и умею, что попадать в неприятности…»

Словно услышав его мысли, Грэль мягко обнял рысенка за плечи и тихо произнес, чтобы не разбудить задремавших Джази и малышей:

– Ты научишь их быть честными и преданными, любить своих близких и заботиться друг о друге… И конечно, проказничать – кто же еще их этому научит?..

***

Анириен уже очень долго не мог понять – жив он или отправился на ту сторону мира, к предкам, спит он или умер. Молодой зооморф не чувствовал боли или голода, не ощущал запахов, не мог пошевелить ни единой частью своего тела. Вокруг была темнота – плотная, как шерстяное одеяло. Большую часть времени юноша находился в забытьи, но когда приходил в себя, ничего существенно не менялось, разве что он мог размышлять и пытаться понять – где он и что с ним.

Прошло некоторое время, и Анириен стал различать отдаленные звуки, ощущать присутствие рядом с собой кого-то еще. Чьи-то заботливые руки бережно поворачивали его, заменяя влажную от пота одежду на сухую, обтирали его тело мокрой тряпицей, смачивали губы сладковатым теплым питьем. Анириен не знал, кто так терпеливо исполняет обязанности сиделки, он даже не был уверен, что ему нужна вся эта забота, что она может помочь – но был благодарен, о нем слишком давно никто по-настоящему не заботился.

И вот настал час, когда молодой рысь, проснувшись, смог осторожно открыть глаза. Первые минуты мир кружился так сильно, что Анириен почувствовал приступ тошноты. Но постепенно головокружение прекратилось, и юноша смог рассмотреть, что находится в незнакомой комнате, его ложе стоит у распахнутого окна, а сквозь легкие занавеси пробивается ласковый ветерок, греет солнышко и слышно заливистое пение птиц. Судя по запахам и убранству покоев, Анириен находился не в ненавистном замке своих похитителей – и это открытие принесло такое облегчение, что молодой зооморф беззвучно заплакал, вознося мысленные благодарения всем духам и богам, которых знал.

Немного успокоившись, юноша попробовал сесть, но видимо за время болезни он настолько ослабел, что сил хватило лишь на то, чтобы пошевелить пальцами и повернуть голову в противоположную от окна сторону. Его старания были вознаграждены удивительной картиной: совсем рядом с кроватью в легком плетеном кресле, свернувшись в клубок, спал темноволосый воин. Было совершенно непонятно, как он вообще умудрился уснуть в такой неудобной позе, а приглядевшись внимательнее, Анириен заметил темные круги под глазами мужчины – по-видимому, тот не спал много ночей до этого. Молодой зооморф обнаружил, что, несмотря на мощную фигуру, широкие плечи и мускулистые руки воина, спящий мужчина был совсем молод, вряд ли старше самого Анириена, а также – весьма хорош собой.

Последнее открытие заставила юношу смутиться – после всего, что ему пришлось пережить в замке похитителей, подобные мысли не должны были появляться в его голове. Чтобы отвлечься от неприятных размышлений, Анириен решил привлечь внимание своей странной сиделки, но, так как он все еще был слишком слаб, ограничился громким покашливанием. Молодой воин тут же распахнул глаза, оказавшиеся светло-серыми, что выдавало в нем потомственного мага, так же как смуглая кожа и иссиня черные волосы говорили о том, что он, скорее всего, уроженец южных земель.

– О духи неба! Ты очнулся! – выдохнул южанин, боясь поверить своим глазам, и бросился на колени перед ложем зооморфа, опрокинув несчастное кресло.

Анириен почувствовал, что краснеет. В глазах этого странного незнакомца светилось такое обожание и счастье, которого, по мнению снежного рыся, он не заслуживал. С трудом разлепив губы, юноша тихо проговорил, стараясь вложить в свой взгляд всю благодарность, на какую был способен.

– Твоими заботами… Но кто ты?

Теперь настала очередь южанина смущенно порозоветь, хотя было видно, что он счастлив услышать благодарность от своего подопечного.

– Я Эклиест, маг из отряда князя южных земель. Я… нашел тебя там, в замке… Это было непросто, ты тогда уже был без сознания. Но я успел вывезти тебя из замка и присоединиться к своим, пока там не начался весь этот хаос… И потом… был с тобой все дни и ночи.

Анириен почувствовал, как от этих слов сердце наполняется теплом. Молодой южанин становился ему все более симпатичен, хотелось как-то отблагодарить того за заботу. Но силы оставляли зооморфа – ослабленный организм требовал много сна и покоя, чтобы вернуть своего хозяина к нормальной полноценной жизни. Собрав последние остатки сил, уже закрывая глаза, Анириен только просяще прошептал:

– Джази… моя сестра…

И тут же почувствовал, как его ладонь бережно сжали горячие пальцы спасителя.

– С ней все в порядке! Она тоже здесь, и господин Верин. И – у вашей сестры вчера родились малыши, здоровенькие, четверо хорошеньких котят!

Анириен блаженно улыбнулся, почти провалившись в сон, но по щеке все же скатилась счастливая слеза, которую нежно поймали мягкие теплые губы.

– Спи, любовь моя. Я не оставлю. Буду с тобой все дни и ночи, если не прогонишь… Ничего никогда не потребую взамен, не бойся… Только позволь быть рядом, заботиться, беречь…

Жаркий шепот волновал и смущал, порождал массу вопросов, сомнений, желаний… Но на них не было сил. Не открывая глаз, Анириен слабо пожал пальцы Эклиеста, еле слышно прошептав в ответ:

– Не прогоню…

***

– Гостей из-за перевала желает видеть советник королевы… – эти слова прозвучали как-то слишком зловеще.

На самом деле Маршан и Грэль совершенно не знали, чего ждать от этого советника.

– Наверняка приставила к нам соглядатая! – хмурился князь. – Какой резон ей так нам помогать, подумай сам? В лучшем случае этот советник будет следить, чтобы мы не разгромили тот проклятый замок, вызволяя малыша. А в худшем…

– Предупредит Вадара или поможет ему захватить в плен еще и нас? – поежился Грэль.

Они шли по длинной галерее, ведущей из отведенных им покоев во внутренний дворик. Каждый раз, когда полуэльф проходил мимо стоящих неподвижно стражников – не то зомби, не то призраков сразу и не разберешь – его пронзал леденящий холод.

– Ну, положим, захватить нас у него кишка тонка… – хищно улыбнулся Марш.

Во дворе обнаружился мощный черный дракон, закованный в тусклое серебро. Он был больше, чем легкокрылые боевые драконы Маршана, и невольно внушал уважение. Даже Грэль, который хоть и разделял страсть своих мужей к драконозаводчеству, но относился к этому увлекательному занятию более спокойно, восхищено ахнул, увидев черного красавца.

– Вижу, за перевалом есть настоящие ценители породистых драконов, – послышался чуть насмешливый, но все же вполне приветливый голос.

Маршан и Грэль оторвались от созерцания закованного в серебро «монстра» и обнаружили перед собой высокого седовласого мужчину. Он был худощавым, а черные одеяния еще больше подчеркивали его худобу, но в тоже время в незнакомце чувствовалась немалая сила. Длинные серебристые волосы, почти такого же оттенка, как у Грэля, спадали ниже плеч, издалека мужчину можно было принять за старца, но его лицо было удивительно молодым и достаточно привлекательным, или так казалось после крайне отталкивающих физиономий большинства подданных королевы. Живые серые глаза смотрели заинтересованно и чуть лукаво: было видно, что незнакомцу польстило восхищение чужестранцев его драконом, но он не спешит проявлять дружеское расположение.

– Советник королевы, Алун, к вашим услугам, – седовласый легко поклонился и, предупреждая вопросы, которые могли возникнуть у южан, чуть насмешливо добавил: – Вообще-то, я вампир, то есть та же «нежить» или как вы нас называете… Но вам не стоит меня бояться – высочайшим распоряжением ее величества я призван защищать ваши интересы.

Грэль вздрогнул на слове «вампир», но постарался не подать вида. К тому же этот советник действительно не внушал опасений. «Во всяком случае, пока».

– Князь Южных земель, Маршан, потомственный маг, а это мой средний супруг – полуэльф Грэль, – Марш протянул Алуну руку для дружеского пожатия. – Мы искренне рады, что Вы будете нас сопровождать. Признаюсь, мы и так уже потеряли столько времени на поиски нашего младшего супруга, что не хотим больше терять ни минуты. Наши драконы готовы вылететь немедленно.

На миг Грэлю показалось, что когда Марш представлял его, в глазах советника мелькнуло чуть больше теплоты, смешанной с грустью. «Наверняка почудилось. С чего бы полумертвому вампиру любить нас, эльфов? » Но советник, узнав, с кем ему придется иметь дело, действительно стал еще приветливее  тут же отдал приказы своим подчиненным и объявил, что готов пуститься в путь через каких-то полчаса.

– До Трезубца чуть больше одного дня полета. Придется заночевать в горах, если не хотите тратить время на ночлег в одном из замков наших некромантов. Уверен, что у Вадара с братцем есть информаторы при дворе королевы, и наш визит не будет для них неожиданностью. Будем надеяться, что они не совсем идиоты, чтобы попытаться спрятать вашего супруга или избавиться от него…

Увидев, как побледнел Грэль, схватившись за рукав Маршана, Алун остановился и прижал ладонь к груди, выражая всем своим видом раскаяние и сожаление.

– Ох, простите, я не хотел вас пугать. Просто привык трезво оценивать ситуацию. Но в нашем случае Вадару не выгодно злить королеву еще больше. Думаю, он попытается задобрить вас или откупиться. Главное, чтобы ваш драгоценный супруг дождался вас в целости и сохранности…

Смущенный своей бестактностью, Алун отошел от чужестранцев, развив бурную деятельность по организации кавалькады драконов, которая должна была одним своим видом внушить ужас наглым похитителям, а Маршан притянул дрожащего полуэльфа к себе.

– Ну-ну, успокойся… Я уверен, что с нашим котенком все в порядке. А Алун дело говорит. Знаешь, он мне нравится, думаю, он и правда сможет нам помочь.

В долгом пути к Черному Трезубцу советник держался рядом с драконом князя. То ли он хотел загладить свою вину, то ли действительно решил поближе познакомиться, но не прошло и пары часов, как полуэльф с удивлением заметил, что Маршан совсем по-приятельски болтает с Алуном о том о сем. К вечеру они уже перешли на «ты», нашли множество общих интересов и забот, и в разговоре то и дело мелькало: «Вот прилетишь к нам, я тебе покажу…» или «Будете у меня в гостях, напомни, чтобы я…»

Грэль не мог определить – нравится ему такой поворот событий или нет: кто их знает, здешних «умельцев», а вдруг Марш попал под какое-то заклятье очарования? На всякий случай полуэльф старался держать ухо востро и прислушиваться к тому, о чем говорили советник с князем, одновременно посматривая вокруг, проверяя, не потеряли ли бдительность их воины.

Когда стемнело и взмахи крыльев драконов стали более тяжелыми, Алун направил кавалькаду к одной из низких горных вершин, указав на довольно удобную площадку для ночлега. Путники порядком устали, но волнение не давало уснуть, поэтому Марш вызвался первым сторожить лагерь, а Грэль добровольно остался вместе с ним.

Они сидели около костра, тесно прижавшись и тихо, коротко, молча, целуя друг друга – почему-то сейчас, когда от встречи с рысенком их отделяли всего несколько часов, слова оказались неуместны. Когда во время одного из таких утешительных поцелуев к ним бесшумно подсел Алун, Грэль внезапно почувствовал смущение.

– Не стоит стесняться своих чувств, доблестный эльф, – усмехнулся советник, и Грэлю снова почудилась в его голосе и взгляде легкая грусть. – К тому же… я могу вас понять. Дома меня ждет молодой муж, мы счастливы в браке, хотя вместе немногим больше трех лет… Я не представляю, что бы было со мной, если бы кто-то вроде мерзавца Вадара попытался отобрать у меня моего Хэдина… Так что я приложу все силы, чтобы помочь вам вернуть вашего  младшего супруга.

Когда первый шок от услышанного прошел, Грэль, который почему-то никак не мог представить каким должен быть молодой муж трехсотлетнего вампира, почувствовал облегчение: теперь он мог быть уверен, что Алун не преследует никакие скрытые цели и помогает искренне, а не только по приказу королевы.

С первыми лучами солнца кавалькада из почти двадцати драконов снова поднялась под облака. А ближе к полудню на горизонте показались три зловещие черные вершины.

– Мы уже близко, – проговорил Алун, в его голосе зазвучали стальные нотки. – Помните, что правда и решение королевы на вашей стороне, не давайте хитрецам запугать вас или вымолить отсрочку. Думаю, в случае с Вадаром и Таласом – насколько я о них наслышан – должны помочь напористость и быстрота. Требуйте привести вам супруга немедленно, где бы он не находился и чем бы не был занят, и пока вы не обнимете своего Верина и не убедитесь в его сохранности, не принимайте никаких приглашений на ужин или ночлег.

Подобные советы с одной стороны помогали внутренне собраться, как перед боем, но с другой стороны заставляли еще больше нервничать, представлять различные варианты развития событий, из которых Грэля и Марша устраивал только один единственный, а все остальные в той или иной степени пугали. Когда драконы, оглушающе хлопая крыльями, опустились перед воротами Черного Трезубца, полуэльфу показалось, что он слышит, как звенят его натянутые до предела нервы.

***

Что-то неуловимо изменилось – Верин это чувствовал, но никак не мог понять, в чем дело. У дверей в их темницу усилили охрану, теперь там круглые сутки дежурили два огромных существа, отдаленно напоминающих демонов, но внушающих гораздо больший ужас. К ним с Джази то и дело наведывались хозяева: справлялись о здоровье будущей матери, задавали какие-то ничего не значащие вопросы, просто прохаживались по комнате, оглядываясь, словно искали что-то. В поведении милордов Вадара и Таласа, как и их слуг, чувствовалась некоторая тревожность, суетливость. Они как будто ждали какого-то важного события, и это ожидание заставляло весь замок гудеть как растревоженный улей.

– Что бы это могло быть? – в сотый раз вопрошал Верин, лежа на толстом ворсистом ковре, закинув руки за голову и равнодушно рассматривая потолок.

– Ума не приложу, – так же спокойно отвечала Джазиен. – Разве что… Может быть, они волнуются, потому что мне скоро предстоит родить моих малышей?

Юноша повернулся на бок, чтобы лучше видеть Джази, подпер голову рукой и ласково улыбнулся. Девушка была очаровательна: с круглым довольно большим для ее фигурки животиком, светящимся от затаенной нежности лицом и непосредственной уверенностью, что ни для кого больше нет ничего важнее, чем предстоящее рождение рысят. Верин не мог взять в толк, откуда Джази знает, что малышей будет несколько и точный срок, когда им предстоит родиться – все это казалось ему каким-то высшим волшебством и внушало восторг и трепет. О том, какая судьба ждет будущих котят, оба молодых родителя старались не думать.

– Да, наверное, ты права, – соглашался юноша, получая в ответ сияющую улыбку.

Джази совсем не боялась предстоящих родов и ждала их со счастливым нетерпением.

А на следующий день им запретили выходить на ежедневную утреннюю прогулку в сад. Сам милорд Талас принес это известие и снова рыскал по комнате, уже не скрываясь, заглядывал во все углы, даже подушки на постели перевернул.

– Но Джази необходим свежий воздух! – попробовал протестовать Верин.

Хозяин злобно зыркнул на юношу прищуренным глазом, позвал одного из стражников и с его помощью раскрыл решетки на окнах.

– Вот вам воздух, смотрите не замерзните! Но из темницы чтобы не ногой! – и милорд вылетел вон, хлопнув дверью.

Всеобщая нервозность невольно передалась Верину и Джазиен. Остаток утра они просидели, обнявшись, на своей постели, тихо перешептываясь, пытаясь разгадать, что такого стряслось в замке.

После полудня воздух прогрелся, в комнате стало душно и пыльно. Верин помог девушке взобраться на скамейку, чтобы оказаться поближе к раскрытому окну, до которого нет-нет да и долетал легкий ветерок. Джази держалась пальцами за край оконного выступа, подставляя лицо относительно свежему воздуху, и вдруг испуганно вскрикнула, отшатнувшись и чуть не свалившись с неширокой деревянной скамьи.

– Что это? Откуда? – взволнованно воскликнула девушка, снова поднимая голову к высокому окошку, в которое могла видеть лишь край неба над замком.

Привлеченный ее неожиданными возгласами, Верин поднялся с ковра, на котором полулежал, бездумно листая какую-то книгу, и подскочил к Джазиен, взобравшись на скамейку рядом с ней. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как небо над замком темнеет от крыльев драконов, и чтобы узнать в одном из первых…

– Огненнный… – от волнения голос Верина сорвался на хрип. Юноша не мог поверить своим глазам: неужели, спустя столько недель… – Они прилетели за мной!

Нежные руки обняли рысенка за талию, Джази радостно улыбалась и вытирала слезы со своих щек и с лица Верина, а он все еще не мог поверить в то, что глаза не обманули его.

– Вот видишь! Они не забыли, не смирились! Они прилетели за тобой, и теперь освободят тебя, заберут домой! – восторженно щебетала Джазиен дрожащим от волнения голоском.

От этих ее слов Верин вдруг словно очнулся. Резко побледнев и сжав губы так, что они побелели, юноша помог подруге спуститься с опасной скамейки, усадил в плетеное кресло, которое недавно принесли специально для нее, и уселся у ног Джази.

– Не меня, а нас! – сказал он твердо. – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь? Тебя и… наших малышей?

Радость исчезла из глаз Джазиен так же быстро, как и появилась. Крупные слезы продолжали катиться по щекам, но теперь это были слезы бессилия и грусти.

– Они не отпустят меня, милый,   – прошептала девушка, кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос. – Им нужны наши котята, ведь они только ради этого выкрали тебя и меня… Пока они не получат наших малышей, они не отпустят меня, да и потом тоже… Первые пять лет дети не смогут выжить без материнской заботы, я и сама не смогу оставить их. Прошу, не думай обо мне! Улетай домой со своими мужьями, прошу, будь счастлив, свободен!

Верину казалось, что всего пару минут назад его подняли в воздух нежные сильные руки, приласкали теплые добрые лучи солнца, а сейчас вдруг с размаху бросили на самое дно глубокого темного ледяного колодца. Как будто все чувства, все волнения, надежды, радость от предстоящей встречи покинули его, когда он произнес:

– Я не уйду отсюда без тебя…

***

Все в этом замке вели себя крайне странно. Как только кавалькада драконов приземлилась перед воротами, тяжелые створки тут же приветственно распахнулись, навстречу незваным гостям высыпала толпа разномастных слуг, кланяясь и приглашая их внутрь, путникам поднесли вино в дорогих чашах, предложили скамеечки для ожидания хозяев. Маршан хмурился и то и дело переглядывался с Алуном, Грэль дрожал, как на холодном ветру, пытаясь своим внутренним взором почувствовать – все ли в порядке с их мальчиком и где его нужно искать, а все вокруг подобострастно кланялись, обращались с ними как с дорогими долгожданными гостями и усиленно изображали радость.

– Я не могу найти его… Почему я не чувствую его?.. – прошептал полуэльф побелевшими от напряжения губами, чувствуя, что силы и терпение покидают его.

Марш повернулся к супругу, чтобы обнять и утешить его, но в это время двери распахнулись, и навстречу гостям быстро вышли сияющие от радости хозяева.

– Дорогой советник! Какая приятная встреча! Признаться, мы не поверили своим ушам, когда услышали, кто направляется с визитом в наш скромный замок! Что бы Вас ни привело, мы будем бесконечно рады принять у себя Вас и Ваших спутников!

Алун насмешливо смотрел на разыгрываемый спектакль, пока не иссякли приветственные речи, а затем, молча, протянул распинающемуся в радушии Таласу королевский указ.

Спустя полчаса гости сидели в парадной зале и цедили дорогое вино, окончательно убедившись, что в братьях Вадаре и Таласе пропали великие актеры-трагики. Ах, как они заламывали руки! Бледнели, заикались, хватали друг друга за плечи! Младшему хозяину даже стало дурно, а его старший брат не поскупился на обильные слезы «стыда и раскаяния». Общий смысл их причитаний сводился к тому, что они де ничего не знали! Рысенка им продали местные работорговцы, которые знали о любви хозяев к редким игрушкам. В его невнятные лепетания о замужестве никто не поверил, а поскольку в положенную неделю со дня поимки мальчишки никто не заявил на него свои законные права, милордам и в голову не пришло рыскать по всем землям, проверяя – кому славный юноша может принадлежать!

– Да еще и из таких далеких земель! Кто бы мог подумать! – высоким срывающимся «от волнения» фальцетом восклицал приведенный в чувство Талас.

Грэль видел, как ходят желваки на лице Маршана. Полульф и сам с трудом сдерживался, чтобы не достать из ножен свой меч. Дешевый спектакль вызывал у него попеременно приступы ярости и отчаяния. Относительное хладнокровие сохранял лишь советник Алун. Презрительно поморщившись после очередных воплей хозяев, он поднял руку, призывая их к тишине.

– О том, как именно младший супруг князя Юга попал к вам, достопочтимые, мы выясним позже: королева подписала указ о расследовании сего неприглядного инцидента, если, конечно, господин князь не пожелает забрать свою жалобу из королевской канцелярии.

Небольшая пауза, якобы дающая возможность Маршану высказаться по поводу жалобы, неуклонно затягивалась. Вадар с братом было попробовали послать в стороны гостей умоляющие заискивающие взгляды, но наткнувшись на тяжелое молчание, поспешно отвели глаза.

– А сейчас мои спутники желают немедленно видеть своего супруга. И поверьте, в ваших интересах, чтобы милорд Верин выглядел здоровым, невредимым и довольным жизнью.

Алун не повысил голос, не выделил интонацией ни одного слова, но выслушав его речь, даже высокомерный Вадар поежился, невольно кланяясь в ответ.

– С мальчиком все в порядке, смею вас уверить! Более того, он в совершенной целостности и сохранности… Мы с братом создали ему все условия для счастливой и полноценной жизни. Юный Верин покорил наше сердце, мы полюбили его, как сына… он ни в чем не знал отказа! Вы увидите, князь – Ваш младший супруг жил у нас в замке, как маленький принц, не думаю, что ему есть, на что сердиться…

– Где Верин?! – рев Маршана заставил подскочить не только разливающегося соловьем хозяина, но и половину присутствующих.

На миг в зале воцарилась напряженная тишина, затем милорд Талас поспешно встал со своего места, поклонился гостям и чуть не бегом устремился за юношей, доставившим им с братом столько хлопот.

***

Еще несколько шагов, и Верин увидит своих супругов – нежно и преданно любимых. Сильного величественного Маршана, чьи глаза могут лучиться такой добротой, что сердце сладко тает в груди. Заботливого ласкового Грэля, всегда понимающего обоих своих мужей с полуслова…

«Поймет ли он меня теперь?.. Сможет ли простить?.. » – на самом деле, эти вопросы уже не должны были волновать юношу. Больше нет. С тех пор, как он принял решение.

Идущий сзади милорд Талас не скрывал своего торжества. Умелые внушения, как и следовало ожидать, достаточно повлияли на упрямого мальчишку. Всего и нужно было – убедить Верина, что его грозный супруг никогда и ни за какие деньги не сможет заполучить Джазиен и тем более ее потомство.

– Мы не будем настаивать на том, чтобы ты изъявил желание навсегда поселиться в нашем замке. По правде говоря, нам это уже и не столь необходимо – по всему видно, что у твоей подружки будут здоровые котята, а увеличить их численность мы сможем с помощью магии. Так что выбор за тобой, юный зооморф. Только знай, что покинув наши края, ты потеряешь Джази и своих отпрысков – навсегда.

Как долго Верин мечтал об этом дне, представлял, как будет вслушиваться в знакомый говор, долетающий со двора, как со всех ног бросится по полутемным коридорам, чтобы поскорее оказаться в объятиях своих любимых мужей, как будет целовать их, благодарить за спасение, лишь только они окажутся наедине…

Теперь же каждый шаг давался юноше с трудом, словно к ногам были привязаны тяжелые каменные жернова,   каждый удар сердца вызывал боль – не физическую, но душевную, от которой нет лекарств и заклинаний.

– Милорды Талас и Верин! – провозгласил чей-то скрипучий голос.

Переступить порог парадной залы оказалось настолько трудно, что у рысенка подогнулись колени. Заботливые руки Таласа поддержали юношу, по-отечески обняли за плечи, подводя к возвышению, на котором сидели те, кто был для Верина дороже всех на свете. И от кого он сейчас будет должен отказаться. Навсегда.

– Поприветствуй своих дорогих супругов, малыш, что же ты? – непривычно ласковый голос Вадара заставил рысенка вздрогнуть и поднять на него удивленный взгляд. – Они проделали долгий путь, чтобы убедиться в твоем добром здравии. Мы с братом несказанно рады, что смогли приютить тебя в своем замке, но если ты теперь захочешь вернуться в дом твоего супруга, мы не посмеем задерживать тебя…

Это было настоящей пыткой: находиться так близко от Маршана и Грэля, чувствовать на себе их обеспокоенные взгляды, впитывать их родной запах… Верин упрямо смотрел в пол, не в силах поднять на супругов глаза, и думал о том, что если он поднимет руку, то сможет дотронуться до штанины Грэля, сидящего чуть ближе к краю. «А если он или Маршан обнимут меня… я не смогу остаться».

Верин сделал полшага назад, инстинктивно увеличивая расстояние между собой и теми, кому должен сейчас причинить боль.

– Мне очень жаль… что доставил вам столько хлопот… – рысенок сам не узнал свой голос, но продолжал говорить, пока его не покинула решимость. – Но я прошу у вас разрешения остаться здесь. Я хочу расторгнуть наш брак и прошу вернуть мне свободу.

– Верин!

– Котенок, о чем ты?!

Взволнованные возгласы мужей лишили юношу последних крох самообладания. Чувствуя, как его душат еле сдерживаемые слезы, Верин выкрикнул в лицо побледневшего полуэльфа, так и не посмев даже взглянуть на Марша:

– Я хочу жить здесь! Вы опоздали! Оставьте меня в покое! – и он выбежал из залы, расталкивая онемевших от изумления слуг.

«Вы опоздали!.. Вы должны были спасти меня сразу, пока я не узнал Джази, пока… не стал предателем… Вы опоздали… Вы потеряли меня…»

ТемыАнкета удалена№30 | 13.03.2023-11:01№23 | Саша_Алексеев писал(а):Сильно страдаете от этого?Нет, не сильно. Я спортсмен, т.е. с детства поддерживаю свою физическую форму, поэтому часто скидываю своё возбужение через спорт и качественную работу с железом. Про Зиму вообще молчу, Зимой намного легче.По поводу "подзавода" - это не тот форум, где этим следует заниматься на моё взгляд. Есть другие форумы, которые кишат разными фантазиями, чтобы в итоге, как вы написали - "Подзавестись".Здесь чисто для того, чтобы услышать мнения людей, т.к. в моём окружении нет таких людей, которые бы ходили к примеру на пляж и фиксировали девушек на фото.ААлександр3851Автор темыАнкета удалена№31 | 13.03.2023-11:13№28 | Амберика писал(а):Хотя я бы не хотела оказаться на фото у посторонних людей.Да это понятно:) Поэтому я это и делаю незаметно.Я не знаю, как это объяснить, но вот к примеру я стесняюсь говорить о своих желаниях в плане секса, потому что как вы выше сказали, это будет очень жёстко и грязно.Ирина БарановаПсихолог, Консультант — г. Берлин (Германия)№32 | 13.03.2023-11:21Ирина БарановаПсихолог, Консультантг. Берлин (Германия)108 консультаций№32 | 13.03.2023-11:21№13 | Александров Сергей Валерьевич писал(а):Мне одна знакомая из Германии рассказывает, что у них есть общественные сауна, где все принципиально не только топлес, но вообще ню. И это считается нормой.Таких НЮаннсов я ещё не знаю) Поблагодарил 1 человек1Александров Сергей ВалерьевичПсихолог, Супервизор, Консультантг. Москва1122 консультации№33 | 13.03.2023-11:22№32 | Ирина Викторовна Баранова писал(а):Таких НЮаннсов я ещё не знаю)Я и сам удивился.Германия все же великая страна.Поблагодарил 1 человек1Ирина БарановаПсихолог, Консультант — г. Берлин (Германия)№34 | 13.03.2023-11:23Ирина БарановаПсихолог, Консультантг. Берлин (Германия)108 консультаций№34 | 13.03.2023-11:23№22 | kangaroo писал(а):Зачем в Берлин. У нас на побережье вообще нудистких пляжей хватает. Там девушки и без купальников ходятАвтор нудист? Вебер Ирина ВасильевнаПсихолог, EMDR-терапевт травмотерапевтг. Ставрополь146 консультаций№35 | 13.03.2023-11:24А Ваша девушка, она какая? Есть на что посмотреть, сфотографировать?ААлександр3851Автор темыАнкета удалена№36 | 13.03.2023-11:25№27 | Нуца писал(а):А просто фото женщин в инете посмотреть?Уже в своё время всякие фото и форумы пересмотрел. Связано это с тем, что в детстве я был забитым и стеснительным ребёнком, у девушек не вызывал интерес, ну а т.к. организм рос и всё внутри бурлило, то "это" нужно было как-то скидывать с себя. В итоге, лет так в +-14 подсел на порнографию. Т.е. один раз попробовал это занятие, очень понравилось получать такой лёгкий и доступный кайф, ну и в итоге я плотно подсел на порнозависимость. Т.е. моим образом жизни стало - "Просиживать большую часть времени на всяких порнографических сайтах, форумах", возбуждаться, у и сами понимаете что делать. Я забивал на учёбу, на в целом какое-то развитие, и жил в приоритете только порнографией. Это как знаете, наркоман колется по началу, т.к. ему это нравится и он свой кайф от этого получает, так и у меня тоже самое.Я этим занимаюсь с 14 лет, и вот сейчас мне 30 лет. Очень долго, и за это время я изучил всех порно актрис и т.д. Даже бывает нахожусь на порнографическом форуме и помогаю людям с поиском тех или иных порно актрис, т.е. люди где-то в инете находят фотографии их, они не знают как их зовут, ну а я им пишу как их зовут.Т.е. для меня, с таким стажем, все эти