Амос сын негра секс истории

Амос, сын негра. Часть 1 Навеяно рассказами Spoonbender (С) и captain swing (С) с сайта asstr. orgПосле того как батю сжег расист за попытку немножко подучить любви белую девку, я еще больше возненавидел эту расу. Как можно сжигать людей всего лишь за секс? Он же никогда не убивал никого: просто ласкал и отпускал. А эти сволочи линчевали его. Слава богу, у него осталось много сыновей, которые могли бы продолжить начатое дело по увеличению черной расы. Я старший из них, зовут меня Амос и я расскажу одну из историй, которая произошла со мной вскоре после трагической смерти Джима. Как – то раз я взял свой чек на велфэр и слонялся по округе. С той давней ночной встречи на шоссе с Меджи и Кристи, я многому научился и теперь у меня самого было до фига тёлок. Но сейчас моя стерва дома и еще пара сосок, которые жили рядом, достали меня и мне хотелось попробовать свежего мяса. Белого, разумеется. После случившегося с отцом, я старался быть аккуратнее чем он, но привычкам нашего рода не изменял – нужно добавлять щепотку черноты везде, где представлялась такая возможность. Так вот, значит, брожу я по округе и думаю, где бы мне найти приключение сегодня. Решил прогуляться до любимой охотничьей территории – местной школы. Был субботний вечер и я не ожидал там большого движения, но никогда же не знаешь наверняка. И точно, никого и не было, тогда я решил чутка нажить себе на карман и посмотреть, можно ли что – то спереть, пока никого из белых нет рядом. Вскоре я нашел неплотно закрытое окно на первом этаже, которое удалось легко отжать. Я прошел в класс, а из него в коридор. Пройдя в учительскую, я разжился комплектом ключей и стал открывать комнаты. Но как назло, там было ни хрена не спереть, все комнаты были пусты. Тогда я вернулся в холл и пошел к одному из черных выходов. Он как раз выходил на теннисные корты и я увидел несколько белых говнюков, которые играли. Пара старых педиков с женами плюс еще несколько. Типичное белое говно, которое заботится о своем сраном здоровье. Но что реально привлекло мое внимание, так это молодая белая девка лет n, которая долбила мячиком в стенку. Среднего роста, с длинными светлыми волосами, на ней была надета белая теннисная форма. Ее личико было очень симпатичным, с настоящим таким девчачьим выражением невинности, но главный ее плюс было тело. Твою то мать, у нее было тело настоящей роскошной женщины. Ноги и

Амос, сын негра. Часть 3"Ох, бля... ", я принял это приглашение и моя длинный черный член проскользнул в ее ротик. Я двинул его за левую щеку, потом за правую, а затем схватил ее за длинные, шелковистые волосы и стал проталкивать мой пульсирующий кусок черного мяса глубже в ее невинное белое личико. Я чувствовал ее зубки и мягкий горячий язычок. И, вот оно! Я почувствовал всасывающие движения: Дженифер начала делать свой первый минет. "Открой глаза, сучка, и используй язык", проинструктировал я ее. Она моментально подчинилась. Мне показалось, что ей самой было любопытно, но она стеснялась показать это. "Засунь мне пальчик в попу и ноготком поцарапай там!", опять полное подчинение. А сосать она стала прямо таки с удовольствием, нежно водя язычком по самым чувствительным частям. Глаза ее были широко открыты и она смотрела на толстый член, который входил между ее губок. Она была полностью покорной и я решил дать ей возможность тоже немного развлечь себя. "Суй вторую руку себе между ног и поласкай там". Секундное колебание и она беспрекословно выполняет мой приказ. Она раскраснелась и стала действовать немного отрывисто. Видать все происходящее ее и раньше возбудило, только стеснение не давало проявить себя. Уже не было не нытья, ни всхлипываний, единственные звуки, которые раздавались в комнате – это было мое довольное рычание (а сосала она и правда неплохо), мокрые всасывающие звуки сучки и пошлёпываниячерных яиц об ее лицо. Она же полностью была погружена в выполнение задания, тщательно работала язычком, ноготок царапал мою дырочку, а вторая рука теребила щель и клитор. Ее глаза при этом разглядывали мое триумфальное естество. Я решил что я помер и попал на небо. Эта молодая красавица и не посмотрела бы на меня на улице, а сейчас она стоит на коленях и сосет меня как настоящий эксперт. Я опустил одну руку и обхватил ее грудь, так она даже и не

Интересно понаблюдать, что она сможет сделать со смертным. *** Моракс считал себя ученым. Сам Амос считал его одиноким. Где-то в веке восемнадцатом на одном из выступлений какого-то популярного композитора, они слушали реквием. Музыка произвела на Амоса сильное впечатление. А Моракс спросил: - Как ты думаешь, эту музыку будут слушать через 100 лет? Амос не отвечал. Он пожал плечами и вздохнул, чувствуя, как внутри что-то словно перекрыло дыхание. Прошло 100 лет после первой встречи с Мораксом, и он уже не наслаждался бессмертием, но ещё не устал от бренности бытия. Амос размышлял об этом и только на выходе из театра дал Мораксу окончательный ответ: - Нет, - просто сказал Амос, надевая пальто и поправляя шляпу. - Он будет существовать еще лет триста, может больше, но в конечном итоге его забудут, написанные на бумаги ноты сотрутся временем, а памятники, посвященные ему, сломают вандалы, и государству будет невыгодно их восстанавливать. Я же независим от времени. "От смерти", - хотел добавить он. Моракс криво усмехнулся. Смерть перестала преследовать Амоса, она забрала его родителей, друзей и знакомых, стерев их с лица Земли. Теперь он старался не знакомиться с новыми людьми. Если же у него получалось заводить знакомства, то исчезал из их жизни раньше, чем они из его. Естественно, в первое время Амос наслаждался своим беззаботным бременем, не особо думая о будущем и его сохранности. В качестве стороннего наблюдателя он лицезрел уничтожения и создания государств, пережил столько изменений моды, что его шкаф трещал по швам от различной одежды. Он перечитал множество книг, побывал на премьере самого первого фильма в истории. Пожимал руки таким историческим личностям, чьи произведения или личные вещи продавались на аукционах за баснословные деньги. Однако Амос ужасно устал. С каждым днем все тяжелее было ему подниматься, только чтобы проводить тянущиеся, как резина, дни. Никто его не знал, никто и не пытался его узнать. Одиночество - плата за бессмертие. В начале 20 века в Москве, прогуливаясь по осеннему парку, он наткнулся на мрачноватого молодого человека, увлеченно читавшего какую-то религиозную литературу. Он сидел на лавочке и болтал ногами, разбрасывая кипу желтых листьев. Ему явно хотелось с кем-то поговорить. - ...вот знаете, - произнес незнакомец, когда Амос подсел к нему на скамейку, - моя сестрица Вера в детстве очень боялась смерти. Говорила мне, мол, Миша, как же так, после меня ничего не останется? Я тогда её к батеньке отводил: «Афанасий Иванович тебе лучше меня скажет". - Ненадолго разговор прервался, и каждый погрузился в свои мысли под аккомпанемент каркающих ворон и шелеста осенних листьев. Назвавшийся Мишей поправил съехавшую шляпу и задумчиво продолжил: - Позже, однако, я осознал, что по сути своей человек бессмертен. Мы все оставляем что-то после себя, неважно, лучшая ли это соната за всю историю человечества, или ничем не примечательный рисунок, который передается из поколения в поколение как семейная реликвия. Мне бы лично хотелось оставить после себя что-то великое, поэтому, наверное, вопреки семейной традиции, решил писать книги. Знаете, господин... - дальнейшие его слова Амос запомнит навеки: - Несмотря на законы физики, рукописи не горят. Действительно. Тот композитор, чье выступление он посетил с Мораксом, не был забыт. Большинство