Знакомства в малой пурге

И ползком забираться. Время позднее, людей практически нет, а если появятся, им предстоит такая же задача: другой-то дороги нет. Встаю на четвереньки… Скатываюсь… Еще раз… Скатываюсь… Думаю — ну, черт с ним, лягу и по-пластунски заберусь, иначе придется тут ночевать или идти в обход семь верст. Легла, ножками отталкиваюсь, ручками загребаю… Половину проползла. Нелегкий штурм склона… А со стороны могло показаться, что мы попраздновать не промах Вдруг слышу голоса. Оборачиваюсь — машина мимо проезжает. «Надо ж, — говорят, — так нализаться! Еще и с собакой!» — осуждающе. Ничего не сказала им рыбка. То есть я. Придет зима, думаю, попросишь ты у меня снега, гад! Оборачиваюсь: собака валяется в снегу, раскинув лапы. Наслаждается, значит, природой. Нежится на мягком снежном матрасе. А что, действительно, со стороны могло показаться, что мы попраздновать не промах. Картинка четвертая Бредем через засыпанный снегом стадион. Уже напролом. Уже дыша ртом и потеряв варежки. Уже лишь бы выйти на ровную дорогу из зыбучих снегов. Вдруг у ближайшего сугроба обнаруживаются глаза и черная пипка носа. У Варвары шерсть дыбом, глаза по пять евроцентов. А это южнорусская овчарка отдыхает!… Хозяин спрятался от метели за трибунами, покуривает в ладошку… А собака носилась, носилась, да и прилегла. А цвета она белого-белого, как теперь, после прогулки, прядь моих волос. Картинка пятая, заключительная Все, домой. Не прогулка, а издевательство! Твердой земли нет. Весь мир — белая колючая пустыня с островками заснеженных многоэтажек. В тренажерный зал можно не ходить неделю. Если бы еще можно было не возвращаться домой, а лечь, подгрести под бок собаку и позволить пурге сделать из нас снежный шалашик! До оттепели перекантовались бы. Но шалашики и гаражи-ракушки у нас сносят. А не хотелось бы встретить капЕль на свалке. Собрав последние силы, думая о высоком — о том, что похудею, вспоминая кадры из фильма — Ломоносов идет в Москву, наклонившись вперед, придерживая шапку от ветра, с трудом передвигая ноги, — выходим к жилью. Одновременно с нами к подъезду лихо проталкивается соседский джип. Вылезает красавец: «С Новым годом вас! Отличная погодка! Гулял бы да гулял!». И, не замарав замшевых ботиночек, взлетает по лестнице. А у нас снег был не только в валенках и в

Палачам…». Лесоруб наслаждался процессом, в то время как Иван, которого под ветвями этого дерева посещали «грезы смутного детства», от отчаяния пустил камень в его лицо. Также Леонов обращает наше внимание на следующие поступки Кнышева. Мужчина заметил, что за десять лет только этот крестьянский паренек решился защитить русские леса, и не стал наказывать мальчика за его деяние.Хотя позиция автора не заявлена прямо, читая текст, мы можем догадаться, что писатель пытается донести до нас то страшное предостережение, которое волнует его самого – люди перестали ценить природу.С мнением автора нельзя не согласиться, ведь с каждым годом или десятилетием человек больше видит в природе наживу, чем неотъемлемую часть соей жизни.Так, в повести «Прощание с Матерой» В. Г. Распутин повествует о маленьком островке. Люди, не имеющие к нему отношения, решили построить на его месте гидроэлектростанцию, коренных жителей переселить, а Матёру затопить вместе с ее кладбищами и плодородными землями. Человек не осознает, что губит природу и стирает следы прошлого.Также мы можем убедиться в правоте Леонова, почитав новости в Интернете. Например, на данный момент больше 60 процентов лесного покрова Земли вырублено, а в некоторых странах вообще не осталось деревьев.Таким образом, можно сделать вывод, что мы должны ценить и охранять природу, ведь она является неотъемлемой частью нашей жизнедеятельности, а не считать ее мастерской, как это делал Базаров из «Отцов и детей».Сочинение ЕГЭ №4Мир, который нас окружает, полон невероятных красот, необыкновенных форм и красок, а также видов, от которых захватывает дыхание. Каждый уголок нашей необъятной страны имеет своеобразную природу, а каждое дерево – свою историю, и сейчас, в год экологии, проблема отношения к природе стоит наиболее остро. Каковы отношения человека и природы? Над этим вопросом размышляет в своем тексте Л.М. Леонов.Рассуждая над проблемой, рассказчик обращается к истории «могучей хвойной старухи», «старой матери Облога», ставшей для многих людей частью их жизни и жизни их предков, а для некоторых являющейся символом «смутных грез детства». Писатель акцентирует наше внимание на том, что не оставалось совершенно никакой возможности сохранить дерево и дать ему возможность дальше чахнуть под тяжестью собственных ветвей, так как существовал риск того, что при первой же пурге оно раздавит Калинову сторожку. Сам процесс срубки автор описывает, словно казнь: для многих жителей было невыносимо больно смотреть на то, как погибает «мать Облога», они буквально чувствовали за собой грех, долго решались, судорожно искали одобрение сих действий у природы, ощущали этот процесс как щеголеватое и со смертельным исходом баловство, а для мальчика Ивана с гибелью «могучей хвойной старухи» бор и вовсе перестал существовать

Боль... Они поняли все, только каждый – по-своему. Даже мне теперь страшно предстать пред Тобой! Нынче дивная ночь. Я с потрепанной книжицей Жду рассвета и внемлю, как плещет Кедрон, Не надеясь, что кто-то неспящий отыщется В эту страшную ночь на горе Елеон.1812Леденел бурый снег. Индевели мундиры. Залихватски сверкал солнца луч на штыках. Становился безмолвною белой могилой Подмосковный забытый нехоженый тракт. Слепли лошади от белых хлопьев навстречу, Вышел хлеб. Вышли силы. По горло в пурге. Вроде русские кличут такое несречей? "Malchance", – говорят на родном языке. Кто же знал, что в России такие метели, И такой непростительно дикий народ?! Генерал говорил, здесь поют коростели, Кто же знал, что зимой коростель не поет. Жозефина! Душа моя! Гибнут солдаты, Я впервые бегу с поля боя, как трус. Я слабею душой – даром, что император. Жизнь моя! Я, похоже, впервые сдаюсь. Я мечтаю вернуться в оставленный город, Сжечь его еще раз. Проклинаю Москву! Я устал слышать тихий презрительный ропот, Я боюсь не дойти. Я не в силах уснуть. Леденел бурый снег. Пламенела столица. Александр метался. Шел проклятый год. Упорхнула из рук ошалелой синицей Золотая надежда на славный поход.ЗаслуженнымЖизнь прожить – не рифмы в столбик строить, Только в строчку впредь и только прозой. Оборвав дебют на полуслове, За спиной оставив только отзвук, Хочется спалить стихи в камине, Выгнать вон скулящую Эвтерпу, Жить по-человечьи, как другие, Вместо строк считать рубли и метры. Хочется трагично, по-библейски, Как когда-то римский прокуратор, В розовой воде омыться дерзко... Хочется по-честному и матом! Жизнь прожить... Конечно, вам виднее! Вы – мудрее, вы ж лауреаты, Мне ли вас корить, и мне ль не верить Вашему безбожному таланту? Пешке до ферзя – почти что вечность. Не сужу... Опять же по-библейски. Вру. Сужу. И алкоголь не лечит, Но не – виной сужденьям резким. Жизнь прожить – не поле... И по тексту. Я сдаюсь. Я погребаю знамя. Меж лауреатов слишком тесно Злой моей душе. Бросайте камень!..Монолог нерожденной дочериМама! Не пей вина, Я уже не могу, ты слышишь! У меня болит голова От дыма, которым ты дышишь. Мама! Мне нечем дышать. Прошу тебя, ну покушай! Мама! Ну хватит рыдать! Послушай меня, ну послушай, Здесь темень и гулкий плен, И голос сквозь воду пьяный... Ты не любишь меня совсем! Ну что же с тобою, мама! Ах да. Ты ведь пишешь стихи. Прости. Я не буду больше Толкать тебя изнутри... Мама! Ну сколько можно?! Мама! Ну что ты молчишь? Ну поговори со мною! Ты третьи сутки не спишь.